Герцог бросил взгляд в одно из огромных зеркал.
— Благороден, хорош собою, любезен, щедр, хорошо одет, добродушен, храбр и остроумен! Сударыня, вы приписываете мне больше достоинств, нежели я имею, но и этого, кажется, довольно для снискания женской благосклонности.
— Вы забыли голову и сердце, — спокойно продолжала Зара. — Не краснейте, милорд, и не смотрите такими глазами, как будто хотите наброситься на меня. Я не отрицаю, что природа наградила вас и головой и сердцем. Однако легкомыслие вскружило вам голову, а эгоизм испортил сердце. Человек тогда достоин называться человеком, когда его мысли и поступки направлены на благо других, когда он избрал себе высокую цель, основанную на справедливых принципах, и не отказывается от этой цели, пока небо и земля дают ему средства к ее осуществлению. Он не будет думать о побочной выгоде и не пойдет окольными путями во имя достижения благородной цели. Ради такого человека может трепетать сердце женщины, пока он жив, а с его смертью разобьется и оно.
Она говорила с таким жаром, что в глазах ее заблистали слезы, а щеки запылали от бурного потока чувств.
— Ты говоришь так, — сказал герцог, — будто собственное твое сердце может воздать полной мерой достоинствам, которые ты с таким жаром описываешь.
— Конечно, — ответила Зара, положив руку на грудь, — это сердце оправдает слова мои и в этом мире и за гробом.
— Если бы я мог, — продолжал герцог, который заинтересовался своей гостьей гораздо больше, нежели он сначала предполагал, — если бы я мог заслужить столь верпую любовь, я сумел бы достойно вознаградить ее.
— Ваши богатства, титулы, ваша репутация кавалера — все эго слишком ничтожная награда за искреннюю привязанность.
— Послушай, красавица, — сказал герцог, самолюбие которого было весьма задето, — к чему такое пренебрежение? Ты думаешь, что твоя любовь так же чиста, как чеканное золото; и все же бедняк, подобный мне, мог бы предложить тебе взамен вдвое больше серебра. Тогда размеры моей страсти возместят его качество.
— Я не продаю моей склонности, милорд, и мне не нужны ваши презренные деньги.
— А откуда мне это знать, моя прелесть? Здесь царство Пафосской богини. Ты вторглась в ее владения с неизвестными мне намерениями; но, вероятно, не для того, чтобы выказывать мне свою жестокость. Полно, твои ясные глазки могут так же загораться от наслаждения, как и от презрения или гнева. Ты забрела в поместье Купидона, и ради этого божества я должен поймать тебя.
— Не вздумайте коснуться меня, милорд, — сказала Зара. — Не приближайтесь, если хотите узнать, зачем я здесь. Ваша светлость может, если угодно, мнить себя Соломоном, но я не странствующая принцесса из далекой страны, которая явилась сюда тешить вашу гордость или восхищаться вашей славой.