Кожема задумался, усмехнулся и прибавил:
– Из всех старых богов всех милее мне Волос – он хоть скотину освятит, благословит торг. Но ведь не одним скотом я жив, есть у меня терем, земля, леса… и золото, серебро та-кожде. Теперь мне нужен не Волос, а бог с двумя, а то и тремя головами.
С великой тревогой и страхом слушал Бразд слова волосте-лина, а они становились все более смелыми и грозными.
– Я долго мучился и страдал, – говорил Кожема, – верить хочу, ибо без бога, как и отцы мои, жить не могу. Но какой же бог меня защитит и благословит? Токмо Христос. Он не один, а сразу в трех лицах, Бог-отец, Бог-сын, Бог Дух Святой. Он защищает и благословляет богатого, он поможет бедному -есть убо не токмо земля, а и небо, а на небе все мы, и бедные такожде, будем равны. Я не многого хочу, я никого не убью, я не хочу добра ближнего моего, я сам найду, что мне нужно, пускай только Бог благословит меня… Господи, благослови! -с горячим чувством произнес Кожема и перекрестился: – Благослови, Боже, и прими меня в царствие твое…
– Я, волостелин, дам тебе еще немного денег, – сказал Бразд и, вынув мешочек из бараньей шкуры, принялся отсчитывать динарии. – Много не могу, а малость дам… Десять, двадцать… Господи, благослови!
Но в это время случилось то, чего Бразд никак не мог ожидать и что насмерть перепугало его: над самым теремом загремел гром, ударила молния, и в светлице стало видно, как днем.
– Перун! – крикнул Бразд, подумав, что, должно быть, Перун услыхал их беседу, увидел, как он дает деньги на христианскую кумирню, и решил его покарать. – Перун, чур меня! -крикнул он еще раз, вскочил на ноги, подпрыгнул на месте, потому что над теремом снова загремело и опять ударила молния, а потом, ничего уже не чуя, выпустил из рук мешок с деньгами и бросился под лавку.
Бразд слышал, как по деревянному настилу терема катятся со звоном его деньги, как что-то кричит волостелин Коже-ма, но страх перед Перуном и его местью был настолько силен, что он ничего не понимал и не мог понять.
Только тогда, когда гнев Перуна стал отдаляться и не видно уже было молний, Бразд высунул голову из-под лавки и огляделся.
Он видел, что Кожема успел высечь огонь и зажечь свечу, раскрыл окно, стоит перед ним, смотрит и говорит:
– Иль проехал… Ну, посадник, вылезай. Так кто, по-твоему, сильнее – Перун или Христос?
– Динарии я рассыпал, – глухо ответил Бразд, которому было жаль денег и не хотелось признаться, что он все еще боится Перуна.
– Ничего, я соберу их, соберу, – успокоил его Кожема…Все это и припомнил посадник любечский Бразд, стоя в вечерний час над Днепром и думая о том, с какими же богами ему жить.