— Он убит, сокровище. Я знаю как, но не знаю почему.
— А этот Луи Агрунски?
Я пожал плечами:
— Только имя. Больше ничего. Теперь с этим закончено.
— Сожалею.
— Почему?
Сладкий запах ее духов был нежен, как у ночных цветов. Ее пальцы коснулись моей щеки, а губы, как дуновение, — моих волос.
— Потому что я вас больше не увижу, — прошептала она.
— Боитесь Мушки, Паук?
— У меня не было времени соткать вокруг нее паутину.
Мои пальцы сомкнулись на шелке ее волос, и я притянул ее голову к своему лицу.
— Это ни к чему не привело бы, детка, я ее всегда разорву.
— Борьба была бы жестокой.
— Ты считаешь?
— Нет... не до такой степени, в конце концов ты бы унес ее с собой.
— Я всегда выигрываю, детка.
Она улыбнулась влажными губами. Я раздавил их своими. Ее жар обволакивал меня таким пламенем, против которого невозможно было устоять.
Бокал упал из моих пальцев на паркет и разбился. Она медленно соскользнула на мои колени и растянулась, ослабев. Ее мускулы вздрагивали под моими пальцами.
Голос Камиллы стал как стон, рыдание, шепот, превратился во что-то нежное, очень нежное, ласкавшее мои губы, когда она оказалась совсем близко от них, когда я взял ее лицо в ладони и погрузил взгляд в расширенные зрачки ее молящих глаз...
— Тайгер... Сейчас... Умоляю тебя!
Она встала — настоящее замечательное, примитивное животное — и одним рывком освободилась от цивилизации, культуры. В пылу желания Камилла не стала ждать, когда я ее раздену, — мановением руки скинула всю одежду...
Я увидел тело цвета золотистого шелка, за исключением мест, укрытых бикини. Очарование ее шеи... бедер... прекрасная линия живота... Они довели меня до настоящего шока... Я протянул руки, и мои пальцы коснулись этой эластичной кожи... Помню, я притянул ее к себе и весь мир тут же провалился в какой-то абсурдный калейдоскоп... И теперь были слышны лишь прерывистое дыхание дикого желания, вздохи, стоны и, наконец, восклицания триумфа... В этом прекрасном экстазе померкло и забылось все остальное.
* * *
Взглянув на часы, я страшно разозлился, что прошло столько времени, и принялся трясти Камиллу, чтобы ее разбудить.
Там, за этими окнами в ширину всей стены, уже наступала ночь.
— Камилла!
Лежа на моей руке, она повернулась и прошептала:
— Тайгер?
— Мне необходимо уйти, дорогая.
— Нет...
— Увы, надо.
Она подняла отяжелевшие веки и прошептала:
— Моя паутина недостаточно крепка?..
— Очень крепкая...
Кончиками пальцев Камилла закрыла мне рот:
— Я знаю. Ты вернешься?
— Как мотылек на огонь.
Я быстро оделся, потом взял покрывало, накрыл ее. И увидел, как она натянула его до подбородка с ворчанием удовлетворенной кошечки. Через секунду засмеялась: