— Если ты болен, я позову врача.
— Нет! Ради Бога…
Шаги на лестнице. Сквозь застекленную дверь кухни показалась голова студента. Он постучал; выражение лица у него было встревоженное и недоверчивое.
— Вы знаете этого человека, который прогуливается по улице, мадам Шабо?
Он говорил с сильным славянским акцентом. Глаза его пылали. Малейший пустяк приводил его в ярость.
Он уже перешел обычный возраст студента. Но официально числился в университете, хотя никогда не ходил на лекции.
Знали, что он грузин, что у себя на родине он занимался политикой. Претендовал на дворянское происхождение.
— Какого человека, месье Богдановский?
— Подойдите сюда…
Он подозвал ее в столовую, окно которой выходило на улицу.
Жан не решался последовать за ними. Но в конце концов тоже пошел туда.
— Вот уже четверть часа, как он здесь расхаживает…
Я знаю таких людей!.. Это определенно кто-нибудь из полиции.
— Да нет же, — с оптимизмом возразила мадам Шабо. — Вам всюду чудится полиция! У него просто здесь назначено свидание.
Грузин все-таки бросил на нее взгляд, выражавший сомнение, пробормотал что-то на своем языке и поднялся к себе в комнату. Жан узнал широкоплечего мужчину.
— Иди есть, сейчас же! И не кривляйся, слышишь?
Не то ляжешь в постель, и я сейчас же вызову врача.
Месье Шабо не приходил домой в полдень. Мать и сын обедали в кухне, причем мадам Шабо никогда не присаживалась, а все время ходила взад и вперед от стола к плите.
Пока Жан, опустив голову, пытался проглотить хоть что-нибудь, она наблюдала за ним и заметила какую-то новую деталь в его одежде.
— Откуда еще этот галстук?
— Это Рене дал мне его…
— Рене, всегда этот Рене, а у тебя нет никакого самолюбия! Мне за тебя стыдно! У этих людей, может быть, и есть деньги, но из-за одного этого они еще не заслуживают уважения! Его родители не женаты…
— Мама!
Обычно он называл ее «мать». Но сейчас он хотел говорить умоляюще. Он дошел до предела. Он не требовал ничего, кроме покоя в течение тех нескольких часов, которые обязан был проводить дома. Он представлял себе незнакомца, расхаживающего напротив, как раз возле стены школы, где прошли его детские годы.
— Нет, сын мой! Ты пошел по плохой дороге, говорю тебе! Пора прекратить это, если ты не хочешь кончить плохо, как твой дядя Анри.
Кошмар! Опять эти упоминания о дяде, которого встречали иногда мертвецки пьяным или видели на стремянке, когда он красил фасад какого-нибудь дома.
— А ведь он получил образование! Мог занять любое положение…
Жан встал с полным ртом, буквально сорвал свою шляпу с вешалки и выбежал из дому.