— М-м? — брезгливое недоумение Невидимки заставило всех зябко повести плечами.
— … простите, партнерства, — поправился Буквоед, — то с полной уверенностью я ничего не могу утверждать. На мой взгляд связка хорошая. Равноправная. Но я могу и ошибиться.
— А вы? — обратился Кольценосец к Маляру.
— Я еще недостаточно много о нем знаю. Будет наблюдать. Или на этот раз в плане есть изменения? Я был бы весьма рад им, поскольку моя легенда меня тяготит…
— Пока все оставляем, как задумано… Хотя… В городе зреет нечто странное. Возможно, нам придется пересмотреть ближайшие перспективы и поменять приоритеты.
— Прошлая попытка поменять приоритеты закончилась Войной, — сказал Невидимка.
— Значит, придется учесть прошлый опыт, — терпеливо ответил Кольценосец. — А сейчас послушаем подробности?.. Прошу вас… — Он сделал приглашающий жест Маляру,
…Чуть позже, когда почти все присутствующие разошлись, помрачневший Кольценосец устало спросил:
— Они правы. Ты чувствуешь? Город, как гнойник. В нем вызревает что-то… страшное.
— Я чувствую это везде, — отозвался Невидимка. — Мир устал от всех нас. Нас слишком много для одной реальности. Но ты прав, в Городе зреет смерть. Та, что потом пойдет по всему миру. Так было и раньше… Точнее, почти так. Этот раз, скорее всего будет последним. Сущности истончились до предела.
— Даже если мы победим?
— А что для тебя и для меня победа?.. При любом исходе все кончится. Если план, наконец, воплотится в жизнь — это конец привычному, а значит равносильно гибели. Если же ничего не получится… Смерть всему.
— Вам свобода?
— Вряд ли. Чужая кровь меняет пролившего ее безвозвратно… Тебе ли не знать.
Кольценосец вздрогнул, может быть впервые за весь вечер глянув на своего собеседника. В самом темном углу, в дорогом комфортном кресле разместилась чудовищная фигура — обожженный, покрытый спекшейся, криво зарубцевавшейся, местами все еще черной от въевшейся навсегда гари, кожей человек, смахивающий на высохшую и обугленную мумию из склепа. Слепой, безволосый, с неподвижным лицом-маской, на которой лишь присмотревшись, можно было различить шевеление губ, цедящих ледяные фразы. Не человек. Невидимка. За спинкой кресла калеки, равнодушно таращась прямо перед собой, возвышался глухонемой верзила.
— Да, — тихо произнес Кольценосец, глядя прямо в слепые, проваленные глазницы калеки. — Я знаю.
Хроники охотника за драконом. Сейчас.
Вода в реке плескалась тягуче, медлительно, беззвучно, невесомо набегая на стертые ступени набережной и так же легко соскальзывая с них, не оставляя следов. Словно пыталась притвориться разновидностью тумана, что стелился над ее поверхностью, полз рваной вуалью, хаотично наплывал плотными драпировками, скрывая все и вся вокруг.