– Да часа три.
– Брешешь.
– Собака брешет, а человек говорит, – обиделся Дугин.
Филатов распахнул каэшку, прислонился к дизелю и с наслаждением зажмурился от хлынувшего на него тепла.
– Не всегда говорит.
– В каком смысле? – насторожился Дугин.
– А в том, что иной, когда надо говорить, молчит.
– Ты о чем?
– Сам знаешь.
– Неужели ты про этот паршивый аккумулятор? – изумился Дугин. – Намекаешь, будто я нарочно смолчал?
Филатов не ответил.
– Даже смешно! – Дугин выдавил из себя смешок. – Нет, ты в самом деле? Пойми, просто не до того было, внимания не обратил. Вот не ожидал, что из-за такой ерунды…
– Подонок ты, Женька. – Филатов сплюнул. – Очень уж тебя, видно, начальство когда-то напугало.
– Вот чудак! – Дугин пожал плечами. – Что мне с ним, детей рожать?
– Прикажут – родишь, – насмешливо ответил Филатов.
– Да брось дуться, Венька, – дружелюбно проговорил Дугин. – Год целый зимовать вместе, перекурим это дело… Ну, не сориентировался я, что ли… Ты уж только это… не трепись Николаичу… Я ж тебе объяснил, просто не до того было… Не скажешь?
Филатов снова сплюнул.
– Не скажу…
– Пальцы мои, пальцы. – Семёнов ожесточенно растирал руки – Как бы НН СПГ не получить…
– Какой СПГ? – не понял Бармин.
– «Вон с ключа, сапог!» – засмеялся Гаранин. – Только что-то мне подсказывает, Сергей, что на этот раз тебя не погонят, даже если ты будешь работать со скоростью пять знаков в минуту.
Семёнов огорченно подвигал плохо гнущимися пальцами, вздохнлл и надел наушники. Все притихли; даже Волосан, осознав серьезность момента, перестал скалить зубы и, жмурясь, привалился к камину.
«ЦЕКЮ, ЦЕКЮ, – медленно отбивал на ключе Семёнов, – всем, всем, всем. 22 февраля в 17 часов антарктическая научно-исследовательская станция Восток возобновила свою работу. Аппаратура работает нормально, люди здоровы.
Начальник станции Семёнов».
– Все? – не выдержал Бармин.
– Ш-ш! – остановил его Гаранин. – Это первая – для всех, сейчас пойдет диспетчерская.
Семёнов промассировал указательный палец и продолжил:
«УФЕ, УФЕ, Мирный, Шумилину. 22 февраля в 17 часов станция Восток расконсервирована. Приступили к работе. Трехдневное молчание было вызвано неисправностью дизелей и отсутствием энергии. Электростанция восстановлена. Все здоровы, готовы к приему самолетов с грузами и людьми. Максимальная температура 46, минимальная 51, ветер южной четверти 3–5 метров в секунду, видимость тридцать километров, атмосферное давление 462.
Семёнов».
Потом был долгий эфирный разговор, Семёнов слушал, что-то отвечал и, наконец, снял наушники и выключил радию.