Молчал и Рыжик. Оба они лежали на животах и глядели в открытое окно. Им был виден двор, питейный дом и безоблачное небо, на котором время от времени появлялись всё новые и новые звезды.
– Гляди вот, звезды, что огни твои, горят, а от них не жарко, – первый прервал молчание Рыжик, не спускавший глаз с неба.
– И от луны не жарко, – заметил Спирька.
– Отчего это?
– А видишь ли, луна и звезды сделаны для зимы, а солнце – для лета…
– Эй, Вьюн, нет ли у тебя двугривенного? – вдруг раздался позади мальчиков грубый мужской голос.
Приятели оглянулись. В ночлежке было совсем уже темно, только от зажженной лампочки, что висела на стене у входа, желтыми пятнами падал тусклый свет на нары и на земляной пол. Спальня постепенно наполнялась народом. На нарах и на полу двигались и шумели ночлежники. Темными силуэтами вырисовывались их фигуры в полумраке плохо освещенной комнаты. Многие из нищих курили, и едкий дым махорки синеватыми облаками тихо носился по направлению к открытым окнам. То там, то сям вспыхивали спички. Повсюду шли разговоры, перебранки и ругань. Шум и духота усиливались.
Рыжик бросил взгляд на толпу, и ему сделалось грустно. Для него все здесь было и чуждо и неприветливо. То ли дело с Полфунтом – они, бывало, спят на просторе, под охраной небес!..
– Даешь, что ли двугривенный? – повторил тот самый голос, который вывел из задумчивости мальчиков.
Голос этот принадлежал высокому, худому оборванцу с козлиной серой бородкой и несоразмерно большим сизым носом на помятом мягком лице.
– Нет у меня, отвяжись! – сказал Спирька и снова повернул голову к окну.
– Не даешь, стало быть?.. Не даешь?.. Ну, попомню я тебе!..
Оборванец выругался, плюнул и отошел прочь.
– Ишь ты, гусь какой выискался! – проворчал Спирька вслед оборванцу. – Давай ему двугривенный! Как бы не так!.. Продулся в карты, а теперь за мое здоровье хочет отыграться. Хитрый!..
Спирька и здесь очень понравился Рыжику. Он курит, к нему старшие за деньгами обращаются, он со всеми говорит смело, как с равными, никого не боится… Все эти «качества» подкупали Саньку, и он не мог не гордиться своим новым товарищем.
Приятели снова улеглись на животы и стали следить за тем, как из бесконечной небесной выси выпадали звезды.
– Знаешь, Санька, – после долгого молчания тихо заговорил Спирька, – не нравится мне быть нищим… Воровать лучше… Как ты скажешь?
Рыжик молчал, пугливо прислушиваясь к словам товарища.
– Ты воровать умеешь? – не получив ответа, задал новый вопрос Спирька.
– Не знаю, – едва слышно ответил Санька.
– А я вот люблю воровать. Воровать прибыльней. Стрелять ты можешь цельный день и ничего не получишь, а тут уж дело видимое. Вот я в прошлом годе – только ты гляди не звони про это – украл у Пашки безносой… у этой, что с нами сегодня трапезила… три рубля!.. Она спала пьяная, а я подкрался и оторвал кисетик с деньгами… Она кисетик на шее носила, – шепотом добавил Спирька.