Мальчики успокоились и на время притихли.
Близился вечер. Солнце совсем скрылось за домом, и небо из голубого становилось темно-синим.
– Пойдем в ночлежку, – сказал после некоторого молчания Спирька, – займем места хорошие. А то народу как навалит – под нарой спать придется.
– А дедушка? – спросил Рыжик.
– Что – дедушка?
– А ежели он придет, а меня не будет?
– Чудак человек! Ведь ночлежка – вот она. Ляжем мы у окна, он нас и увидит. И мешок захвати. В мешке небось съедобного много, мы и закусим. Не трусь, ничего не будет! – добавил Спирька, подметив в лице Рыжика нерешительность.
Через минуту дети были в общей спальне, или в «ночлежке», как ее называли обитатели постоялого двора. Ночлежка представляла собою обширнейших размеров комнату с низким черным и потрескавшимся потолком, с шестью окнами во двор и земляным полом. Вдоль стен в виде буквы "П" тянулись широкие нары. Окна были открыты, и легкий предвечерний ветер освежал воздух.
– Вот сюда иди! – скомандовал Спирька и первый прыгнул на нару.
Рыжик немедленно последовал за ним. Спирька выбрал место в углу, под самым окном.
– Садись сюда, здесь хорошо: клопов мало, да из оконца ночью продувает… А ну-ка, покажь, что в мешке имеется…
Санька молча подвинул мешок к Спирьке. Тот преспокойно развязал его, достал булку, пару огурцов и принялся с аппетитом есть, угощая в то же время и Рыжика.
– Ты сильный? – набив рот хлебом, спросил Спирька.
– Сильный, – чуть не подавившись огурцом, ответил Рыжик.
– Ладно! Потом поборемся. Знаешь, мне давно хотелось иметь товарища. Я одно дело задумал… Вот я тебе когда-нибудь расскажу, и мы оба это дело обтяпаем. Хорошо?
– А какое это дело?
– Сурьезное. Потом скажу… Теперь молчи!.. Вот уже и стрелки собираются. Противные, терпеть их не могу.
Санька выглянул в окно. По двору гурьбой подвигались к ночлежке оборванцы обоего пола.
От Спирьки Санька узнал, что за ночлег нищие не платят, потому что монастырь за весь дом платит хозяину постоялого двора. Затем Рыжик узнал, что нищих здесь большое множество, но живут они тут не круглый год. Перед большими праздниками они отправляются в Киев и в Одессу. Туда же они уводят и «родимчиков».
– Вот недавно дедушка Архип, – рассказывал Спирька, – двух мальчиков и одну девочку в Киев увез.
– Зачем?
– Известно зачем – чтоб продать.
– А где он их взял?
– Кого?
– Да мальчиков и девочку?
– А кто его знает… Может, купил, а может, украл…
– Большие были мальчики?
– Нет, мелюзга… И девочка крохотная…
– А тебя как продавали?
– Обнаковенным манером… Была у меня, скажем, первая хозяйка Настя Сороковка. Хорошо. Вот это она запьянствовала. Где деньги взять? Тут подвернись дед Вакул – померший он – да с деньгами. А Настя к нему: «Купи, дед, Спирьку!» Поглядел дед, видит, что мяса на мне мало, и грит: «Ладно! Сколько хочешь?» Столько-то. Ну, тут по рукам – и дело сладили. А мне не все ли едино, что с дедом ходить, что с Настей аль с Ткачом?.. Эх, не люблю я стрелять… – с грустью в голосе закончил Спирька и умолк.