Дженюари всегда ненавидела зимы. Зима — это учеба в школе, лето — отдых с Майком. Но сейчас каникулы — это поездка в Палм-Бич. Она прожила там с рождества по Новый год. Но до Палм-Бич…
О, эта неделя перед рождеством в Нью-Йорке!
Сотрудники редакции работали над апрельским номером среди множества настоящих и искусственных елочек.
Весь обслуживающий персонал особняка, где жила Дженюари, казалось, точно подменили. Консьерж вскакивал со своего стула, чтобы открыть дверь подъезда. Лифтер умудрялся останавливать лифт вровень с полом лестничной клетки. Под дверь квартиры сунули листок с полным списком всех работавших в доме людей — уборщиц, горничных, сантехников; многих Дженюари никогда не видела.
Люди под дождем с огромными пакетами в руках тщетно пытаются поймать такси, проносящиеся мимо с табличками «Работа закончена». Мрачные мужчины в костюмах Деда Мороза судорожно подергивают руками, заставляя звенеть свои маленькие колокольчики. «Счастливого Нового года. Помогите нуждающимся».
Давка в «Саксе» — посеребренном «дождем» сумасшедшем доме. Кашемировый шарф для Дэвида; подъем на эскалаторе на третий этаж за сумкой «Пуччи» для Линды, которую она немедленно вернула Дженюари, — "Я же объясняла тебе миллион раз — сейчас в моде «Гуччи», а не «Пуччи».
Проще всего оказалось выбрать подарок Майку. Две дюжины шаров для гольфа с выгравированным на них его именем. Но Ди! Что можно преподнести такой женщине, как Ди? (Дженюари еще не знала, что хрустальные сосульки, висевшие на елке Ди, были от «Стьюбена».) Ей бессмысленно покупать духи — ими у нее заставлены два шкафчика. Один в Палм-Бич, другой в «Пьере». И, вероятно, в Марбелле тоже. Продавщица в «Бонвите» порекомендовала выбрать что-нибудь забавное, например, красные вязаные башмачки. В конце концов, Дженюари купила в магазине на Мэдисон-авеню носовые платки из хлопка — их Ди всегда сможет кому-нибудь передарить.
Новый год в Палм-Бич!
Четырехметровая новогодняя елка. Пышная, сверкающая серебристыми шарами и хрустальными сосульками. Гигантское дерево, точно сердитый страж, стояло в застекленной комнате, выходящей к бассейну. Заблудшее, лишенное корней, всем своим серебристо-холодным видом оно протестовало против тропической атмосферы.
Майк… загорелый, красивый. Белокожая эффектная Ди. Вечеринки… триктрак… сплетни. Полуторанедельное продолжение Дня благодарения. Поход с Майком на ипподром. Дженюари едва не заплакала, когда отец с наигранно-равнодушным видом направился к окошечку, где принимались десятидолларовые ставки. Она помнила прежние дни, когда Майк снимал трубку и велел поставить за него пять тысяч на один заезд. Да, она это помнила. И он — тоже. После первой вечеринки все последующие казались ей повторением. Затем — неожиданный прием, который Ди устроила в честь совершеннолетия Дженюари — девушке исполнился двадцать один год. Пять тысяч долларов на цветы; танцплощадка, закрывавшая пятидесятиметровый бассейн. Два оркестра: один — в доме, другой — под открытым небом. Дэвид прилетел поздравить ее. Они танцевали вдвоем, изображая для Ди влюбленную парочку. В гостях были те же самые люди, которых Дженюари видела в течение недели. Их было только больше. Все они принесли «маленькие сувениры» из новогодних запасов. (Теперь она была обеспечена на всю жизнь шелковыми шарфами.) Кто-то привел худосочную дочь или замкнутого сына. Вездесущие репортеры фотографировали людей, которых они снимали на предыдущей вечеринке и будут снимать на следующей…