— Вы были один?
— Да, — без колебаний ответил Пол.
— И вас в тот день никто не видел?
— Никто.
Маквей выдержал паузу и тихо спросил:
— Доктор Осборн, зачем вы мне врете?
Сегодня вечер четверга. Накануне, перед тем, как вылететь в Париж, Маквей попросил комиссара Нобла проверить, что делал Осборн в отеле. Комиссар позвонил утром и сообщил следующее. Пол Осборн прибыл в гостиницу «Коннот» в субботу днем, съехал в понедельник утром. Записался под собственным именем, в номер поднялся один, но вскоре к нему присоединилась дама.
— Что-что?! — попытался изобразить возмущение Пол.
— Вы были не один, — напористо заявил детектив. — С вами была молодая женщина. Темноволосая, на вид лет двадцать пять, двадцать шесть. Имя — Вера Моннере. В субботу вечером вы занимались с ней любовью в такси, возвращаясь в отель с Лейстер-сквер.
— Ничего себе! — ахнул Осборн. Его поразила невероятная осведомленность блюстителей закона. Потрясенный, он кивнул.
— Это из-за нее вы прилетели в Париж?
— Да.
— Она тоже была нездорова?
— Да...
— Вы давно ее знаете?
— Мы познакомились на прошлой неделе, в Женеве. Потом вместе полетели в Лондон. Вернулись в Париж. Она проходит здесь ординатуру.
— Ординатуру?
— Да, она врач. Точнее, врач-стажер.
Вера Моннере врач? Маквей удивился. Чего только не раскопаешь, стоит лишь начать. А Лебрюн темнил, не хотел говорить.
— Почему вы скрывали, что были в Лондоне не один?
— Я же говорю, это дело личное.
— Поймите, доктор, Вера Моннере — ваше алиби. Только она может подтвердить, где именно вы были в тот день.
— Я не хочу втягивать ее в эту историю.
— Почему?
Осборн снова вскипел. Полицейский совсем обнаглел, лезет туда, куда не просят.
— Ну вот что. Вы сами признали, что здесь вы лицо частное. Я не обязан с вами разговаривать.
— Не обязаны. Но будет лучше, если мы все же поладим, — задушевно сказал Маквей. — Ваш паспорт находится в полиции. Вам могут предъявить обвинение в злостном нарушении общественного порядка. Я помогаю французским коллегам. Если я скажу, что вы не пожелали отвечать на мои вопросы, они отнесутся к вам по всей строгости закона. Особенно теперь, когда ваше имя так или иначе вплыло в истории с убийством.
— Я уже объяснял — это не имеет ко мне отношения.
— Возможно. Однако вам придется довольно долго проторчать во французской тюрьме, пока все окончательно не прояснится.
У Осборна было ощущение, будто его только вынули из барабана стиральной машины и собираются сунуть в сушилку. Надо давать задний ход, а то беды не оберешься.
— Может быть, я и помогу вам. Но для начала объясните мне, что вам в конце концов от меня нужно.