Город представлял собой очистительные сооружения, упаковочные фабрики, перегонные заводы и места размещения для растениеводов-эмигрантов. Старшие растениеводы Т’сарака достигли соглашения, в соответствии с которым время высадки и сбора растений не было одинаковым по всей планете, наоборот они установили очередность этих процессов, чтобы рабочие обрабатывали каждую ферму по очереди. Теперь город практически опустел, но вскоре его заполнит сильный, дурманящий запах ценных цветов и острый запах присутствия рабочих. Определенное их количество оставалось на фабриках, на входах и выходах дежурили охранники. Однако за исключением этих людей Вайншадоу стоял пустой.
Машак быстро прошел к основанию городской Башни и кивнул охранникам. Он увидел, как они дернулись — по-моему, новенькие — но затем опознали его, пусть хотя бы и по фотографии, и без комментариев разрешили пройти. Хорошо. Приятно видеть, что новые люди так быстро усвоили порядок.
Машак вошел в лифт и нажал нужную кнопку.
Кабина поколебалась мгновение перед тем, как начать долгий путь вверх по шахте внутри Башни. Со всех четырех сторон на равных интервалах находились гравитационные якоря, которые помогали Башне стоять прямо, несмотря на высоту в несколько миль, уравновешивали вес псевдометаллической структуры под прямым углом к поверхности планеты. Сквозь три стенки кабины Машак видел свои земли, четвертую заполняли контейнеры с опылителями — несомненно, они ждали, чтобы умелые руки взяли их и применили по назначению. За долиной он видел другие фермы, три из них принадлежали ему. Машак был богатым человеком, несмотря на огромную десятину, которую растениеводам приходилось платить своему браксанскому патрону, и Машак намеревался стать еще богаче.
Кабина медленно поднималась, чтобы он мог приспособиться к перепадам давления. По всем стенам кабины были развешаны кислородные маски, но Машак не воспользовался ими — он не собирался подниматься на самый верх.
Чего хочет кайм’эра? Машак думал о вызове с раздражением. Не секрет, что он ненавидит кайм’эру Сечавеха и предпочел бы иметь с ним дело через третьих лиц. Для него этот браксан представлял все непрятности с экономической системой Холдинга, при которой тот, кто рисковал жизнью и всем, что имел, ради своих начинаний, после удачного воплощеня их проводил оставшуюся часть жизни, отдавая кому-то самые лучшие продукты своего труда. Но вызов был совершенно определенным: «Поднимайся сюда, причем немедленно».
Сечавех даже не думает о том, что у Машака могут быть и другие дела, и он не может себе позволить отрываться от них ради этой неприятной прогулки!