— Если, на ваш взгляд, мне следует обратиться в полицию, — кротко заметил я, — то мне, конечно, ничего другого не остается...
Его и без того красное лицо сделалось и совсем багровым. Крупный багроволицый человек в хаки и резиновых сапогах заполнял собой все пространство небольшого дворика. В нем боролись желание послать меня куда подальше и боязнь последствий, если я туда отправлюсь. В конце концов победило благоразумие.
— Ну ладно. Я не знаю, где он. Я не вру. Он не сказал мне, что едет, и я не знаю, когда он вернется.
Я уныло отправился домой в Бедфордшир. Величие старого дома постепенно надвигалось на меня, пока я медленно подъезжал к особняку по длинной аллее. История в камне. Родовое гнездо Креганов. Граф на графе. Жили тут с тех времен, когда один пират привез испанское золото королеве Бесс. Теперь не стало моего отца, и мне нужно было лишь войти туда и почувствовать тяжесть фамильных цепей.
Я затормозил перед домом и, вместо того чтобы, как обычно, проехать к гаражу, стал оглядывать то, что унаследовал. Что и говорить, в массивном фасаде с колоннами и фонтаном, в каменных ступенях, с двух сторон поднимавшихся ко входу, была своя красота. Но несмотря на внешнюю внушительность, жучки ели крышу, в длинных коридорах гуляли сквозняки, кухни были в подвале, а двадцать спален истлевали в прах. Только мультимиллионер мог позволить себе содержать особняк как подобает, заполняя его слугами и гостями, ну а я после всех поминальных торжеств вряд ли сумею отыскать хотя бы ящик шампанского — прожорливая толпа выпила столько, что на эти деньги можно было бы содержать дом не один месяц...
Конечно, есть возможность открыть его для публики, если бы я обладал определенным складом характера. Но для такого любителя одиночества, как я, это означало сплошные муки. Стать рабом замка? Еще одна человеческая жертва на алтарь традиций? Нет, от одной мысли об этом у меня падало настроение. Поскольку вряд ли мне будет позволено снести гнездо предков, оставалось лишь уповать на Национальный фонд. Они могли организовать посещение туристов и разрешить матери жить здесь до самой кончины.
Мать обычно пользовалась парадным входом, а мы с Алисой проезжали дальше и входили со стороны гаража. Но в этот раз я оставил свою машину перед главным входом и стал подниматься по ступенькам. Поднявшись, я оперся о балюстраду и стал оглядывать притихшие поля и голые деревья, на которых набухали почки. Собственно, по-настоящему мне это все не принадлежало. Это словно палочка в эстафете, которую все передают друг другу, владея ею лишь на одном отрезке дистанции. Ну что ж, я, похоже, буду последним бегуном. Я сойду с дистанции и просто брошу эту палочку. Мой сын, если он у меня когда-нибудь родится, пусть меня простит.