— Послушай, — сказала она, обхватив ладонью длинную тонкую руку музыканта, — императрица известна своей любовью к истине. Она может быть неимоверно чопорной, но никогда не позволит Полигнию уволить тебя без справедливого разбирательства. Только надо сделать так, чтобы она познакомилась с этим памфлетом и доказательствами до того, как Полигний будет в состоянии предпринять какие-нибудь действия против тебя. И еще, надо захватить Полигния врасплох. У него не должно быть времени для обороны или контратаки.
По-прежнему держа Кристиана за руку, она привстала на цыпочки и легонько поцеловала его.
— Не отчаивайся, Кристиан. Мы обязательно добьемся своего.
Кристиан обнял ее. Хотя они и испытывали друг к другу нечто большее, чем обычная приязнь, но их наивные эксперименты вскоре убедили обоих, что им не суждено стать любовниками. Но ему все же порой выпадало счастье насладиться прикосновением гибкого тела, облаченного в придворное одеяние, либо нежным ароматом ее кожи и волос.
Корделия запрокинула голову, улыбаясь жадному взгляду карих глаз музыканта и невольно любуясь своеобразной красотой его угловатого лица. Девичьи пальцы зарылись в копну его жестких вьющихся волос.
— Я люблю тебя, Кристиан. Мне кажется, это чувство даже глубже, чем любовь к Тойнет. Постарайся собрать доказательства поубедительней, и тогда мы поговорим. А сейчас я должна бежать.
Кристиан выпустил девушку из объятий, глядя на нее потухшим взором.
Она снова погладила его по щеке, пытаясь передать ему хоть чуточку своего оптимизма. Кристиан был столь чувствителен, так легко падал духом. Разумеется, причиной тому был его несомненный талант, но порой все эти сантименты могли изрядно раздражать.
— Мне надо бежать. Подожди минут пять, а потом уходи.
Приподнявшись на цыпочки, она снова поцеловала его и выскользнула из-за портьеры, оставив Кристиана в ароматном облаке померанцевой воды, которую она употребляла для своих волос, и с ощущением внезапно исчезнувшей радуги.
Корделия неслась назад по длинной галерее. Приподняв пышные юбки, она бесшумно проскользнула мимо двери в дальнем конце галереи и столкнулась лицом к лицу с мужчиной, который получасом раньше сошел с аргамака во дворе перед дворцом.
Он повернулся к ней от гобелена с изображением охотничьей сцены, в созерцание которой был погружен. На его плечах все еще красовался подбитый алым плащ для верховой езды, подчеркивавший безупречную белизну выбивавшейся из-под него рубашки с кружевами.
— Так-так, — произнес он. — Клянусь чем угодно, та самая цветочница. Откуда ты вдруг взялась?