Маркус провел языком влажную пылающую дорожку вдоль ее живота, и Джудит издала глубокий протяжный стон.
Они оба медленно скатывались к краю пропасти, и, уже падая, Маркус обнаружил — слишком поздно обнаружил, — что ему что-то мешает, нечто тонкое, преграждающее путь. Но вскоре препятствие было преодолено. На глазах Джудит блеснули слезы, а губы ее раскрылись в слабом, но ликующем вскрике. Они слились, стали одним целым, и остановить их сейчас не смогла бы даже вся наполеоновская императорская гвардия.
Очнувшись, Маркус долго лежал рядом с ней, закрыв глаза. Наконец он заговорил на удивление ровным голосом:
— Почему ты мне не сказала?
— О чем?
Он оперся на локоть.
— О том, что ты девственница. — Он посмотрел на яркие капельки крови на простыне и внутренней части ее бедер. — Почему ты мне не сказала?
— А почему ты решил, что я не девственница? — в свою очередь, спросила она.
— Интересно, а что я должен был подумать? Вела ты себя, как опытная, искушенная дама. Я и вообразить не мог, что ты не знала мужчин.
— А разве это имеет значение? — Джудит тоже приподнялась.
— Конечно, имеет. — Он вновь откинулся на полушку. — Вообще я ре имею обыкновения лишать девственниц невинности.
— Но мы просто делали то, что хотели. Оба. — Она была искренне удивлена. — Ведь ничего не случилось, чего не должно было случиться.
Маркус пристально посмотрел на нее и медленно произнес:
— Вероятно, ты права. Ничего не произошло, чего не должно было произойти.
В этом утверждении, произнесенном ровным голосом, чувствовалось какое-то раздражение, которое Джудит испугало. Она выскользнула из постели и направилась к умывальнику.
— Ты вроде бы чем-то рассержен, — произнесла она, наливая в чан воду, — и я не понимаю почему. — Она залезла в чан и начала обмываться. — Чем я тебя так обидела?
Маркус глядел в пространство, пытаясь привести в порядок мысли. «Получается, что я совратил ее. Обесчестил! Но зачем ей это было нужно? И уж конечно, даже самая великая актриса не может с такой искренностью имитировать желание, страсть, восторг».
— Возвращайся в постель, — произнес наконец он. — Уже давно рассвело, нам нужно хоть немного поспать.
— Но ты мне ничего не объяснил. Что с тобой происходит? — Она подошла к постели усталая — это было видно по глазам, но в них были еще какая-то мука, страдание. И Маркус мог поклясться, что они были подлинные.
Угрызения совести захлестнули его. Он взял Джудит за плечи и мягко опустил рядом с собой.
— Со мной ничего особенного не происходит. Так, обычная любовная печаль после любви, — мягко проронил он. — Прости меня и не обращай внимания. Такое порой со мной случается, а тут еще ты меня удивила. Я чувствую себя немного виноватым перед тобой, но это пройдет, нужно только поспать, хотя бы несколько часов. А теперь закрой глаза. — У него самого слипались веки, и нежным поцелуем он закрыл ей глаза.