»Все это для меня так ново, неудивительно, что здесь есть какие-то загадочные аспекты», — успела подумать Джудит, прежде чем погрузиться в глубокий сон.
Разбудили ее непонятный грохот и гул. Некоторое время она с удивлением разглядывала муслиновый балдахин над головой, не понимая, где находится. Затем память мгновенно вернула ее к действительности, и она резко села.
— Что за шум?
— Это пушки, — ответил Маркус. — Сражение началось. Он стоял у окна, полностью одетый.
— А сколько сейчас времени?
— Четыре часа.
У Джудит, с рыжими локонами, ниспадающими на белейшие плечи, и простыней, обернутой вокруг бедер, сейчас был очаровательный и очень соблазнительный вид. Маркус мгновенно вспомнил, с какой страстью отдавалась она ему этой ночью, о дикой, чарующей искренности ее желания.
А впрочем, так ли уж она искренна?.. Ничего не сказала о том, что девственница, он понял это слишком поздно. Но возможно, ей, охваченной страстью, и в голову не приходило думать о чем-либо подобном. В конце
концов, она же авантюристка. Маркус счел сейчас разумным отбросить прочь всякие сомнения, поскольку они только мешали ему любоваться Джудит.
— Значит, мы проспали почти весь день? — проговорила она.
— Значит, так. — Он пересек комнату и наклонился поцеловать ее. — Как ты себя чувствуешь?
— Немного разбитой, — ответила она после секундного размышления.
— Я имел в виду, как ты себя чувствуешь вообще, как настроение? — В его голосе были слышны серьезные нотки, он хотел услышать серьезный ответ.
— Великолепно, — объявила она и улыбнулась. — Не стоит переоценивать значение девственности. Почему тебя это беспокоит? Ты не несешь за это никакой ответственности, и не надо чувствовать себя виноватым.
Маркус нахмурился.
— Разумеется, я ответствен. — Он накрутил ее локон на палец. — Это все случилось так быстро… наверное, слишком быстро.
— Не знаю, — проговорила она, склонив голову набок, — а мне показалось, что мы нисколько не торопились и что все продолжалось довольно долго.
Маркус понял, что Джудит ни о чем не сожалеет. — И у меня тоже скоро исчезнут всякие сожаления, — подумал он. — В конце концов ничего уже не изменишь, и теперь пашей связи ничто не мешает». Если бы не звук канонады и не совершенно пустой желудок, он бы в два счета снова оказался сейчас в постели с Джудит.
Он засмеялся и сдернул с ее ног простыню:
— Вставай! Бессовестная развратница! Я пошел вниз узнать насчет еды. Очень хочется есть.
— Прекрасно! Потому что я тоже умираю с голоду. А потом мы поедем в Катр-Бра?
Он-то, конечно, да. Но брать с собой Джудит на войну? Таких намерений у Маркуса не было. Но сейчас главное — наполнить желудок.