Мое дитя. Мое дитя. Мое дитя. Мое дитя.
Копыта скачущих лошадей выстукивали слова. Тормон крепко держал свою ношу, закутанную в шерстяное одеяло, — такую маленькую и такую драгоценную…
Ты снова со мной, Аннас, моя малышка. Я буду беречь тебя, и покуда мы вместе, никакой беды больше не случится. И какая разница, что творится в этом проклятом городе…
Резкие слова… Дрожь все еще пробирала торговца — стоило ему вспомнить крылатого монстра в особняке леди Серимы и огромные тучи его собратьев, кружащих в небе. В голове все еще звучали вопли беспомощных горожан, запертых, подобно овцам в загоне, в ловушке стен Священных Пределов, где и произошла кровавая бойня…
Тормон все крепче прижимал к себе Аннас — пока девочка не принялась хныкать и ворочаться, протестуя против подобного обращения.
Почему меня должна тревожить их судьба? Они убили Канеллу, мою возлюбленную жену. Они заслуживают смерти.
И все же в глубине души он знал, что не прав. Жители Тиаронда были обычными мужчинами, женщинами и детьми — такими же, как и его собственная разбитая семья. И не они убили Канеллу. Это сделал Заваль — во всяком случае, он приказал умертвить ее. А теперь иерарх наверняка и сам уже распростился с жизнью. Элион — тот странный юноша, которого Тормон повстречал прошлой ночью, намеревался спасти иерарха. Зачем? Известно лишь ему одному. Впрочем, торговец полагал, что у Элиона не было ни единого шанса на успех… Нет, Заваля, должно быть, уже сожгли на жертвенном костре. А может, его разорвали чудовища, заполонившие город.
Тормон с трудом мог решить, какой конец предпочел бы он сам. Смерть в огне мучительна и жестока… Но при такой погоде дым от влажных дров удушит Заваля прежде, чем сгорит его плоть. С другой стороны, явившиеся с небес захватчики, пожалуй, разделаются с ним раньше… Тормон воображал себе, как корчится и кричит иерарх, как беспощадные твари раздирают на части его тело, выковыривают глаза и дерутся между собой, вырывая друг у друга кишки, вытянутые из распоротого живота…
На миг торговец поразился собственным кровожадным мыслям и жажде мщения. Однако он быстро заставил себя не задумываться об этом.
Стояла непроглядная тьма. Копыта лошадей утопали в жирной грязи. Тормон старался не смотреть по сторонам, чтобы не натыкаться взглядом на ненавистные костры. Они до сих пор слабо дымились; их отблески рассеивали мрак и высвечивали обугленные останки человеческих тел. Тормон прижал лицо Аннас к своей груди и повыше поднял одеяло, пытаясь защитить девочку от дикого зрелища.
Едва заметная тень возникла возле Тормона. Леди Серима на огромном черном коне — одном из двух принадлежащих ему великанов. Отдавшись во власть раздумий, торговец совсем позабыл про своих спутников. Пресвел, помощник леди Серимы, дрожащий как осиновый лист в своей франтовской городской одежде, которая подходила для подобного путешествия не более, чем ее обладатель. Неизвестная торговцу молоденькая девушка с копной серебристо-белых вьющихся волос, сидящая на одной лошади с Пресвелом. Сколль, нескладный тощий юнец, присоединившийся к Тормону, — к добру ли, к худу ли… И конечно, сама леди Серима, до сегодняшнего дня самая могущественная женщина Тиаронда…