– Мне не нравится этот разговор, – сказал я, стараясь говорить спокойно, – но все может быть, все зависело бы от предложенной суммы.
– Да? – Ее пальцы ласково двигались по моей груди. – Что ты скажешь о трехстах миллионов лир?
Я замер. О таких деньгах я никогда и не мечтал! Триста миллионов лир – около двухсот тысяч фунтов!
– Так много?
– Состояние Бруно оценивается примерно в эту сумму, может быть, несколько больше. Кроме того, есть еще вилла. Я хочу сказать, Дэвид, если бы я была свободна и ты женился бы на мне, сто пятьдесят миллионов лир были бы твои. Я думаю, что при таких деньгах мы могли бы уехать из Италии. Ты мог бы вложить деньги в какое-нибудь дело в Милане или Риме, если бы не захотел взять их. Ты мог бы вернуть мне эти деньги, когда достиг бы успеха, а еще лучше другой вариант: я стала бы твоим партнером. Я хочу чем-нибудь заниматься, Дэвид. Это возвратило бы мне интерес к жизни.
– Я и не подозревал, что тебя ждет такое богатство, – ответил я озадаченно. – А ты уверена, что состояние Бруно завещано тебе?
– Да. У меня есть копия завещания. На самом деле его состояние еще больше, но часть наследства он завещал дочери, Валерии. Мне завещано две трети, а ей – одна треть его состояния.
– Я не знал, что у Бруно есть дочь.
– Жена Бруно умерла за три года до нашей встречи, сейчас Валерии около девятнадцати. Она заканчивает образование в Англии.
– Она вернется в Италию?
– Может быть, не знаю. Триста миллионов, Дэвид! Это же новая жизнь! И прекрасное будущее.
– Не понимаю, как можно строить воздушные замки, Лаура. Ты сама говорила, что Бруно может жить еще долгие-долгие годы.
– Знаю. – Огонек ее сигареты вспыхнул и погас в темноте. – Но это так ужасно! Бруно будет жить долго, и я прекрасно понимаю, что у него нет другой радости в жизни, кроме самой жизни.
Я ничего не ответил.
– Мне снилось, что он умер, – прошептала она после длинной паузы.
– Забудь об этом, Лаура, – остановил я ее.
– Ты представляешь, ведь его жизнь действительно висит на волоске?! – продолжала она, словно не слыша меня. – В один прекрасный день и ты можешь поскользнуться, упасть, ослабленному организму Бруно достаточно легкого толчка, и Бруно умрет.
– Это, невероятно! Как это я могу поскользнуться? – возразил я.
– Бывают же несчастные случаи. – И снова ее прохладный палец пополз по моей груди. – Триста миллионов, Дэвид. Половина – тебе, половина – мне.
– Что ты хочешь сказать, Лаура? – спросил я. – Говори яснее.
– Не кажется ли тебе, что, уронив его, ты совершил бы акт милосердия?
Я не поверил своим ушам, не поверил, что Лаура говорит серьезно. Не может быть, но она была все так же холодна и спокойна, ее голос даже не дрогнул, а ее руки ласкали меня, но она предлагала мне стать убийцей ее мужа!