– Совершенно верно, но никто не посмеет этого утверждать, если не захочет быть привлеченным мною к ответственности за клевету.
Бомонт откинулся назад. В его взгляде появилось восхищение.
– Это так? – все же спросил он.
Инглиш утвердительно кивнул.
– Комиссар полиции начал следствие. Я с ним говорил. Он не пойдет дальше, Бомонт.
Официант принес бифштекс. Сенатор подождал, пока он отойдет, и продолжал:
– Может быть, мне и нечего опасаться, зато вам есть. Это может взорвать весь замысел с госпиталем. Инглиш поднял глаза от бифштекса.
– Что дает вам основание так думать? Если типы из комиссии воображают, что могут навредить мне, то они ошибаются.
– Послушайте, Ник, нужно быть благоразумным, – озабоченно проговорил сенатор. – Вам не удастся так просто выкрутиться. Неприятные для вас слухи не утихают, а вы знаете, каковы они там, в комиссии. Если я им скажу, что вы хотите назвать госпиталь своим именем, они пойдут в атаку.
– Тогда подождите, пока все уладится. Через несколько недель о нем забудут.
– Но собрание состоится на будущей неделе.
– Это вино замечательное, – сказал Инглиш, поднял бокал, пропуская реплику собеседника мимо ушей. – Вы должны его попробовать. Оно лучше вашего скотча.
– Я плюю на ваше вино, – взорвался сенатор, ерзая на стуле. – Нельзя задержать совещание. Вы знаете это так же хорошо, как и я.
– И тем не менее оно будет задержано. Кто построил госпиталь? Кто финансировал? А это означает.., что собрание может быть отложено. Я вам это говорю, я, и вы можете объявить это от моего имени.
Бомонт, словно ему стало душно, оттянул пальцем воротничок.
– Хорошо, попробую. Но я вас предупреждаю, Ник, что это произведет плохое впечатление. Рис, помощник прокурора, и члены комиссии вас не любят. Если они смогут доставить вам неприятность, они непременно это сделают, и тогда плакала ваша мечта о госпитале имени Инглиша.
Инглиш оттолкнул тарелку и, достав портсигар, протянул его Бомонту.
– Все может быть, – не успокаивался тот. – Но я связан с вами, и, сами понимаете, если с вами что-нибудь случится, это может отразиться на мне. Я не могу позволить себе рисковать, даже в угоду вам.
– Не беспокойтесь обо мне, Бомонт, – спокойно проговорил Инглиш, – я достаточно силен, чтобы защищаться. А с вами что? Вы боитесь?
Бомонт пожал плечами:
– Называйте это страхом, если вам нравится. Вы уверены, что уже урегулировали эту историю с самоубийством?
– Эту да, но завтра в газетах появится другая. У Роя была секретарша, некая Мэри Сьюит, она тоже покончила с собой вчера вечером.
Глаза Бомонта едва не вывалились из орбит.