— Время поджимает. Офицер, который будет командовать заслоном, скорее всего не сможет отойти. Это опасное, но в то же время славное поручение. Я не хотел бы выбирать, кто из вас это совершит. У меня великая вера в вас обоих. Будьте добры, джентльмены, выйти и решить между собой, кто из вас возглавит заслон. Я буду ожидать вашего решения в течение десяти минут.
Мендетта встал, отсалютовал и вышел из комнаты. За ним последовал Хольц. Горячее солнце почти ослепило их, когда они вышли во двор. Не говоря ни слова, они направились к небольшой хижине, служившей им квартирой.
— Он сумасбродный ополоумевший маразматик, — взорвался Мендетта, затворив за собой дверь. — Он вышвыривает из жизни четырех солдат и офицера, а вместе с ними и пулемет, чтобы удовлетворить свое хреновое честолюбие.
Хольц слегка дрожащей рукой достал сигарету и закурил. Он был высоким, очень смуглым и красивым. В свои двадцать шесть лет он выглядел гораздо старше. Невзирая на тяжести двухнедельного похода, он выглядел, как всегда, подтянутым, и его белый мундир оставался чистым. Его смуглое запястье было схвачено золотой цепочкой, а на среднем пальце правой руки он носил причудливой формы перстень из зеленого нефрита. Он пристально посмотрел на Мендетту, который был на шесть лет старше.
— У нас мало времени, — сказал он. — Я полагаю, ты возьмешься за эту славную операцию? — На его губах играла насмешливая улыбочка, разъярившая Мендетту.
— Я женат, и у меня двое детей, — ответил Мендетта. Мелкие капли пота выступили у него на лбу. — Я думал, скорее ты… — Он умолк и отвернулся.
— Я понимаю, — медленно проговорил Хольц. — Твоей жене будет очень сильно тебя недоставать!
— Если со мной что-нибудь случится, это ее убьет, — сказал Мендетта. Он не видел жену уже три года, и он очень любил жизнь. Он чувствовал, что упоминание о семье — единственная карта, которую он мог разыграть с честью. — Если бы не моя семья, — продолжал он, — я бы ухватился за этот шанс. Это великолепный подвиг во имя революции.
Хольц пожал плечами:
— Я тоже женат. — Это было не совсем точно, но не мог же он отпустить Мендетту так легко.
Мендетта сильно побледнел.
— Я этого не знал, — тихо произнес он. — Ты этого никогда не говорил.
Хольц погасил сигарету.
— У нас осталось две минуты, — напомнил он, взглянув на часы. — Бросим карты?
Мендетта очень разволновался. Несколько раз он открывал и закрывал рот, но так и не смог ничего сказать.
Хольц вынул из ящика засаленную колоду карт и бросил на стол.
— Меньшая карта будет представлять собой великолепную возможность, — объявил он и не колеблясь вытащил карту из колоды.