Он осторожно облизал губы, не глядя мне в глаза.
– Спасибо, малыш. Буду чертовски осторожен. Тут он вышел, и его желтая перчатка исчезла за дверью.
Минут пять я сидел тихо, потом отложил трубку, посмотрел на часы и привстал, чтобы включить радио. Раздался последний бой часов, и диктор произнес:
– Начинаем выпуск вечерних новостей. Одним из важных событий сегодняшнего дня стало решение больше жюри, вынесенное против Мейнарда Тиннена. Тиннен хорошо известный в городе лоббист при муницилалите.
Обвинение, потрясшее его многочисленных друзей, почти целиком сформировано на основе показаний...
Телефон резко зазвонил, и спокойный женский гол сказал:
– Минутку, пожалуйста. С вами будет говорить мистер Фенвезер.
Он взял трубку сразу.
– Вынесли обвинение. Берегите свое здоровье.
Я ответил, что как раз слушаю про это по радио. Мы немного поговорили, а затем он сказал, что опаздывает самолет, и повесил трубку.
Откинувшись в кресле, я снова стал было слушать радио. Впрочем, ничего я не слышал, потому что мои мысли были далеко: какой же все-таки круглый идиот Лу Харджер – но с этим, увы, уже ничего не поделаешь...
Количество народу для вторника было вполне приличное, но никто не танцевал. Часов около десяти оркестрику из пяти человек надоело наяривать никому не нужную румбу. Ударник бросил палочки и потянулся за стаканом, остальные ребята закурили и сидели со скучающим видом. Я прислонился боком к стойке бара, который находился у той же стены, что эстрада, и стал вертеть в руках стаканчик текилы. Главные события разворачивались вокруг средней из трех рулеток, стоявших в ряд у дальней стены.
Бармен по другую сторону стойки тоже прислонился к ней неподалеку от меня.
– Ну, рыженькая дает, – сказал он.
– Горстями ставит, – отозвался я, не глядя на него. – Даже не считает.
Рыжая девушка была высокой. Я видел яркую медь ее волос среди зевак, обступивших рулетку. Рядом маячила прилизанная голова Лу Харджера. Играли, по-видимому, стоя.
– Не играете? – осведомился бармен.
– По вторникам – нет. Не повезло мне однажды во вторник.
– Да? Вы как любите – покрепче или разбавить эту штуку?
– Разбавляй не разбавляй, – сказал я. – Забирает почище динамита.
Он усмехнулся. Я отхлебнул текилы и сделал гримасу.
– Интересно, ее специально такой забористой придумали или случайно вышло?
– Вот уж не скажу, мистер.
– Какие здесь высшие ставки?
– И этого не скажу. Наверно, от настроения босса зависит.
Столы с рулетками располагались за низкой загородкой из позолоченного металла; игроки же толпились по эту сторону загородки. У среднего стола возникла какая-то суматоха. Несколько человек, игравшие за крайними столами, прихватили свои фишки и двинулись туда.