– Лавли действительно очень милая девочка, но я не слышала и одного дурного слова о ней!
– Юджин считает, что она собралась замуж за Барта. У Фейт расширились глаза.
– О нет, не может быть! Барт не станет...
– Я говорю правду, Фейт, – настаивала Вивьен. – В этот раз дело зашло слишком далеко! Посмотрите, ведь Конрад с ума сходит от ревности к своему близнецу! Юджин считает...
– Я не могу больше слышать, что там считает Юджин! Он всегда был изрядным пакостником, и я не верю ни единому его слову!
Любые выпады в сторону Юджина невероятно бесили Вивьен. Она взвилась:
– Вы можете думать, что хотите, но, если у вас осталась хоть капля здравого смысла, вам следует избавиться от девчонки! Я не знаю, женится на ней Барт или нет, но, если сам слух об этом дойдет до Пенхоллоу, вы пожалеете, что не прислушались к моему совету!
– Я не верю в это, – проговорила Фейт сквозь слезы. – Вивьен пошла к двери, бросив через плечо:
– Вы не верите всему, что вам не нравится. Не хотите – не надо. У меня не хватает терпения убеждать вас в очевидных вещах...
Фейт лежала и думала, как Вивьен была груба и несправедлива с нею, а ведь она так плохо спала и у нее ужасная головная боль. У Фейт была такая особенность – ни в коем случае не думать о действительных опасностях. Она не могла заставить себя обдумать сообщение Вивьен. Она страшно, безумно боялась, что это могло оказаться правдой. Но Фейт не могла расстаться с Лавли и попросту решила не ломать себе голову над тем, что же на самом деле происходит с девушкой...
Только в одиннадцатом часу Фейт, наконец, встала и начала одеваться. К счастью самой Фейт и всех домашних, ведением хозяйства в Тревелине управляла Сибилла. Она взяла на себя этот труд после смерти первой жены Адама Пенхоллоу, предпринятая сразу после замужества попытка Фейт взять дом в свои руки провалилась, но не потому, что Сибилла воспротивилась этому. Выяснилось попросту, что Фейт и понятия не имела, как управляться с таким огромным домом и многочисленными домочадцами, слугами и помещениями, а кроме того, она оказалась совершенно неспособной запомнить привычки и вкусы домашних... А неряшливая, ограниченная Сибилла, при том, что могла вдруг за полчаса до обеда вспомнить о хлебе и послать служанку в деревенский магазин в трех милях от дома, все-таки цепко помнила, что Раймонд и в рот не возьмет фруктовой патоки, Конрад любит яичницу, поджаренную с обеих сторон, а сам мистер Пенхоллоу не станет есть выпечку, если к ней не поданы горячие сливки. Это была настоящая прислуга старого образца. Когда Фейт попыталась внушить ей, что следует готовить одно и то же на всю семью и быть аккуратнее, Сибилла молча выслушала ее, кивая, и продолжала делать так, как она делала всю жизнь.