Подпрапорщик был очень юным, худеньким и низкорослым, в штатском платье он выглядел бы совсем мальчишкой. Но поскольку юные годы, невысокий рост и ничтожный чин компенсировались великолепным, сшитым у хорошего портного щегольским мундиром, мальчик был преисполнен собственного достоинства, да и работал с ловкостью, выработанной долгой практикой.
Кажется, до войны он учился в Высшем техническом училище и одновременно заправлял делами в механических мастерских своего отца, потом добровольцем в качестве вольноопределяющегося пошел на фронт и теперь, получив свой первый маленький чин, мечтал об офицерской карьере.
Когда я, наскоро вытащив из волос клочья паутины и поплескавшись в тазу холодной водой из кувшина, чтобы смыть пыль (увы, и в роскошном доме можно жить без всякого комфорта), спустилась вниз к гостям, работа по установке замка оказалась в полном разгаре. Но на крыльце никого, кроме трудившегося со стамеской молодца, не было.
Анна и Валентин куда-то делись…
Я и прежде замечала искры взаимного интереса, непроизвольно мелькавшие между юной вдовой и штабс-капитаном. Меньше всего на свете мне хотелось мешать зарождавшемуся чувству, и я не стала их разыскивать.
Вскоре стало смеркаться, и нужно было посветить керосиновой лампой подпрапорщику, не успевшему окончить работу до захода солнца. Мальчику следовало помочь, тем более что перспектива провести нынешнюю ночь в надежно запертом доме, все ключи от которого будут в распоряжении владелицы имения и никого более, казалась мне весьма радужной. Как приятно будет оставить с носом пронырливых призраков!
Анна и Салтыков, увлеченные беседой, вышли из темной аллеи парка как раз тогда, когда работа была завершена и я собиралась, приняв на себя обязанности хозяйки, напоить чаем юного подпрапорщика, оставленного на мое попечение.
Надо сказать, появление этой пары было обставлено с неподражаемым вкусом – ни дать ни взять сцена из чеховской пьесы. Ах сад мой, ах бедный сад мой!
Валентин очень хвалил красоту старого парка. Накануне, появившись в Привольном вместе с поисковой командой, когда все внимание было приковано к найденному в лесу мертвому телу несчастной сестрички, он не успел как следует рассмотреть все своеобразие этого поэтического уголка. (Интересно, неужели сейчас, в сумерках, парк предстал перед пытливым штабс-капитаном во всем великолепии или Валентин просто дофантазировал то, чего не увидел?)
– О да, парк очень красивый и своеобразный, – светским тоном прожурчала я в ответ, чопорно отпивая глоточек чая, словно эта тема была вполне естественной и весьма важной. – Если бы еще пригласить садовника, чтобы разбил клумбы, подрезал кусты и выкосил газоны… Впрочем, и в запущенных уголках есть своя прелесть.