— Ты не хочешь быть моей?
Прикосновения Жака становились всё откровеннее, всё изощреннее, и она осознала, что сейчас обхватит его тело руками и ногами и вскарабкается по нему, как мартышка по стволу баобаба. Еще секунда, и она забудет о своих размышлениях по поводу свободы, равенства и братства. Они казались сейчас ненужными изысками. Первый раз в жизни ей так сильно хотелось стать чьей-то женщиной. Сейчас она была готова на всё, лишь бы слиться воедино с этим гигантом, почувствовать его силу и слабость, услышать эхо ударов его сердца в своей груди.
— Теперь ты моя вещь, — прошептал он ей на ухо, и затуманенные глаза Элеоноры вдруг прояснились и полыхнули дьявольским огнем.
— Нет, Жак, — твердо сказала она. — Отойди от меня.
— Ты нездорова? — Он легко и трепетно обхватил ее руками и уложил на кровать.
— Я здорова, но…
— Значит, можешь делать то, ради чего я тебя взял.
— Я свободный человек!
— Меня это не интересует.
— Ах так! — Остренькие Элькины зубки впились в руку Жака. Она прокусила ему тонкую кожу между большим и указательным пальцами и успела ощутить соленый морской вкус крови во рту, прежде чем была отброшена в сторону, как глупая неласковая кошка, поцарапавшая своими коготками разнежничавшегося хозяина.
Пока гигант удивленно смотрел на красную струйку, бегущую по ладони, Элеонора схватила лучемет, валявшийся на столе, и, держа его двумя руками, направила ствол на Жака.
— Прости меня, пожалуйста, — запричитала она. — Я буду тебе кем угодно. Я буду тебе больше чем рабыня. Только освободи меня.
— Неблагодарная, — угрюмо произнес он, мрачно глядя в черное дуло оружия. — Я спас тебе жизнь, а ты отказываешь мне в такой малости.
— Я… Я люблю тебя, идиот. Отпусти меня, и я стану твоей до последней извилины в мозгах.
— Ты и так моя. Вещь! — веско сказал он и схватил лучемет за ствол.
— Не-е-ет! — Элькин палец надавил на курок, и она потеряла сознание еще до того, как увидела вспышку.
Запах нашатыря проник через ноздри под черепную коробку, и казалось, что серое вещество сейчас потечет из ушей, лишь бы не соприкасаться со смердящими молекулами. Элеонора закашлялась и отвела в сторону чью-то заботливую руку с пузырьком.
— У вас на Земле все такие неблагодарные чудовища, как ты? — пророкотал над ней знакомый баритон.
Элька медленно открыла глаза.
— Жак? Как?!
— Я заранее вынул обойму, крошка. — Великан улыбался, и глаза его сияли, как два теплых солнышка. — Я уже и не надеялся встретить такую, как ты.
Элька потеряла дар речи и не могла вымолвить ни слова, она тупо взирала на радостного исполина и не могла осмыслить, что происходит. Он потрепал ее щеку забинтованной рукой и продолжил: