— Хорошо! Пожалуйте в храм! Только ради бога снимите фуражки, вытрите ноги и не вздумайте писать на стенах!
Монах направился к церкви, отпер замок и широко распахнул двери. Перекрестившись и пробормотав:
«Слава тебе, Господи», — он вошел в храм. Мы двинулись за ним. Церковь дохнула на нас одурманивающим запахом ладана и восковых свечей. Бледные полоски света проникали через узкие окошки и скрещивались на полу, рассеивая таинственный полумрак; со стен смотрели на нас святые с изборожденными морщинами лицами, огромными, удивительно умными глазами и скрещенными на груди тонкими руками.
— Как понимать этот рисунок? — спросил Нестор.
— Это воскресение Христа! — ответил монах.
— Попробовал бы он воскреснуть сейчас! — сказал Шота.
— Ну вот, говорил же я, что комсомольцев нельзя пускать в церковь! — захныкал монах.
— Не ной, дружок!
— Какой я тебе дружок?! Зови меня отцом!
— А как же называть своего родного отца?
— Как хочешь…
— А вы случайно не святой?
— На все божья воля…
— А что изображено на этом рисунке? — поинтересовалась Цира.
— Иуда предает Христа.
— Вот так всегда бывает: родному брату нельзя довериться, за грош продаст! — вздохнул водитель.
— Бога нет, — сказал вдруг профбюро.
— А говорили — бог на небе?! — усомнилась Цира.
— На небе — аэроплан! — выпалил водитель.
— А вы уверены в том, что бога нет? — сказал наш экскурсовод и иронически улыбнулся. — Недавно шел я по улице. Вдруг сверху прямо передо мной падает кирпич! Вы понимаете? Всего в каких-нибудь двух-трех сантиметрах от меня! Представляете себе? Сделай я еще шаг, нет, полшага, и… как вы думаете теперь, нет бога?..
— Был бы бог, тот кирпич не миновал бы твоей головы! — сказал я и вышел из церкви.
Чем закончился этот сугубо научный спор — я не знаю. Но только все выходящие из храма были почему— то безбожно голодны и требовали есть.
Тут же на зеленой лужайке накрыли стол, каждый выложил свои припасы, и начался пир. Тамаду не стали выбирать — решили, пусть каждый по очереди выскажет свои собственные мысли.
Первое слово было предоставлено водителю.
— Несчастный я человек, — начал он. — Каждый раз, когда другие пьют, едят, поют, я должен сидеть и облизываться, потому что пить нам, шоферам, опасно… Вот, скажем, сейчас напьюсь я и сброшу всех вас в пропасть… Оправдаться, конечно, можно: трос лопнул или тормоз отказал — иди разбирайся. Но разве инспектора обманешь? «А ну, скажет, дыхни! А-а-а, выпил, дружок? Факт, выпил! Так и запишем: водитель, совершивший аварию, находился в нетрезвом состоянии». Вот и вce! И заберут вашего Саркиса в самый высокий дом в Тбилиси…