– Знаешь, для чего мы вас связали? Чтоб вы друг дружку не опустили с досады. Ну, не скучайте.
И вся толпа организованно двинула на выход. С понтом – будто «уголков» четверо липовых вертухаев конвоируют.
Тот, что с «макаром», выходил последним, притормозил на пороге и оглянулся на бьющихся мухами в паутине дубарей:
– Жаль, ребятки, вы нам оружия настоящего не подкинули. А это, – небрежно помахал он «Макаровым», – туфта. Не, гляди! Из хлебного мякиша слепили, чернилами покрасили.
И все, дверь с натужным скрипом захлопнулась.
Горячей воды, понятно, не полагалось. Из дырявых жестяных раструбов сеялся студеный дождик. И по этой незамысловатой причине визг в душевой стоял оглушительно аховый. Каждая подруга, будь соплюшка или пятидесятилетняя корова, прежде чем сунуться под холодные брызги, вдыхала поглубже, будто ныряла. Однако, только обжигающе холодная вода начинала барабанить по коже, каждая подруга, будь то пышнотелая девица или дряхлая с обвисшими сиськами-кошелками старуха, не сдерживалась и орала, как трахаемая кошка.
А еще, кроме бессмысленных писков, веселая возбужденная перекличка:
– Люська, дай мыло!
– Отлынь, шалава.
– Сейчас сюда бы мужичка усатого!
– Сама письку почесать не умеешь?
– Мандавошка!
– От мандавошки слышу!
– Не ты – мандавошка, это общая мочалка – мандавошка!
– Зин, а, Зин, потри спинку.
Мыться следовало спешно. На все про все – пять минут. А душей всего десять, а женских душ в кафельную коробку набилось около тридцати. А еще хорошо бы трусы наскоряк простирнуть, и тряпочки специфические, потому что прокладки на халяву не выдают. А еще хорошо бы…
И вот, разом, успели ли девушки смыть мыльную пену с ляжек и хребтов или не успели, из всех труб прекратила хлестать сдобренная хлоркой водица.
– Помывка окончена. Не задерживаться, на выход! – с порога скомандовала еле втиснувшаяся в форму дебелая надзирательница, с головы перхоть сыпется стиральным порошком.
Галдя, будто стая сорок, бабье покорно потекло в раздевалку. Бесстыдно тряся буферами и кучеряшками меж ног. Шлепая босыми пятками по влажному кафелю.
– Зинка, стерва, ты че мое полотенце прихватила?
– Ой, я чуть не околела!
– Люська, хер ты свой бюстгальтер на мою юбку выжимаешь?!
Надзирательница отступила к следующей двери:
– Не визжать! Одеваться быстро! Через минуту построение!
– Наверное, Марфа Петровна, ты от месячных такая сегодня ласковая? – рисково подначила какая-то пигалица.
– Через полминуты построение! – проявила мстительность надзирательница. – Чтоб меньше было времени каждой лярве норов демонстрировать!