Однажды подошли к густому кустарнику и решили наломать для костра сучьев, как вдруг там, в кустах, зашевелилось и полезло что-то мохнатое.
– Медведь! – воскликнул Свинцов и вскинул винтовку.
Кусты затрещали сильнее, из них выскочило престранное существо, покрытое длинной шерстью, и со всех четырех ног кинулось прочь. Свинцов, сам превратившийся за это время в зверюгу, кинулся догонять. Существо достигло ближайшего дерева и, ловко перебирая передними и задними лапами, вмиг взлетело к самой верхушке и оттуда с беспокойством следило за подошедшими.
Свинцов, поставив винтовку к ноге, спросил Чонкина:
– Что за зверь, не знаешь?
– Не знаю, – удивленно сказал Чонкин. – Но похоже, что обезьян.
– Откуда ж обезьян? – усомнился Свинцов. – Это ж тебе не Африка. Может, какая кошка или же соболь.
– Да ты что! – сказал Чонкин. – Какой же соболь? Соболь будет поменее и больше, как бы сказать, на человека похожий, правда, с хвостом. А это чистый обезьян. Нас прошлый год в зверинец возили, там был один горилл точно такой же. Может, и этот из зверинца убег.
– Вроде, как мы с тобой, – пошутил Свинцов, не спуская глаз с непонятного зверя. – Похоже, и правда, что обезьян. Слушай, а ты думаешь, обезьянов едят? – спросил он и, подняв винтовку, потянул к себе рукоять затвора.
– А чего же не есть, – предположил Чонкин. – Та же свинья, только что по деревьям лазает. Шерсть опалить, шкуру содрать, а мясо можно и не варить, а прямо на прутья накалывать и в костер. Лопал когда такое?
– А как же! – сказал Свинцов. – Мы, бывалоча, с капитаном-то нашим Милягой барана задерем и вот так, как ты говоришь. Мясо на прутья нанижем и над угольями… – Свинцов сглотнул слюну и вскинул винтовку. – Да, это, промежду протчим, сашлык называется…
– Не стреляйте! – закричала обезьяна жалким человеческим голосом. – Не стреляйте, я сдаюсь.
– Гляди! – удивился Чонкин. – Говорить умеет.
– Тьфу! – плюнул Свинцов. – Говорящая, Иван!
– Чего? – отозвался Чонкин.
– Ежли она говорящая, я ее есть не смогу, я брезгливый.
– Да вообще-то, конечно, – согласился Чонкин. – Оно-то так.
– Ладно, слезай, – приказал Свинцов обезьяне. – Слезай, в рот тебя, а то застрелю.
Обезьяна проворно спустилась и стала перед Чонкиным и Свинцовым почти что на две ноги, только слегка опираясь передними конечностями о поваленное дерево. Хотя была она покрыта шерстью с ног до головы, Свинцов разглядел в зарослях признак мужского пола и спросил спустившегося строго:
– Кто такой?
Спустившийся молчал и дрожал мелко, как овца перед закланием.
– Говори, кто такой! – зарычал Свинцов и снова щелкнул затвором.