Д. У. Олкотт всмотрелся в бледное, напряженное лицо мальчика.
— А ведь, пожалуй, и да, — пробормотал он. — Ну так что же это, — кивок в сторону лежащего на стульях свертка, — у тебя такое? Ты знаешь слово «папирус»?
— Это слово знает каждый, сэр.
— Да, пожалуй. Каждый мальчик. Разграбленные пирамиды, Тут и все такое прочее. Мальчики знают, что такое папирус.
— Да, сэр. Взгляните, пожалуйста, на это — если у вас есть желание.
Судя по тому, как быстро встал куратор, желание у него было.
Он начал перебирать слои наружного папируса, как каталожные карточки, лист за листом сушеного табака с изображениями то львиной головы, то ястреба. Потом чуткие, опытные пальцы задрожали, заходили все быстрее и быстрее, потом замерли и Д. У. Олкотт судорожно вздохнул, как от удара в грудь.
— Мальчик, — сказал он и еще раз шумно вздохнул. — Где ты их нашел?
— Не их, сэр, а ее. И я ее не находил, скорее уж она меня нашла. Что-то вроде игры в прятки, говоря ее словами. Просто она перестала прятаться.
— Господи, — пробормотал Олкотт, продолжая рыться в хрупких листках. — Она что, действительно принадлежит тебе?
— Это взаимно, сэр. Она принадлежит мне, я принадлежу ей. Мы семья.
— Ну что ж, постараюсь поверить тебе еще раз, — сказал куратор, бросив на мальчика внимательный взгляд.
— Слава богу.
— И чему же ты так радуешься?
— Тому, что вы хотите мне поверить. В противном случае мне пришлось бы уйти.
Тимоти слегка подался в сторону.
— Нет, нет, — воскликнул куратор. — В этом нет нужды. Но почему ты говоришь, что принадлежишь этой штуке, ей, и что вы состоите в родстве?
— Потому, — сказал Тимоти, — что это Неф, сэр.
— Неф?
Тимоти протянул руку и откинул часть пеленальника.
Из вороха папируса выглянули сомкнутые глаза, глаза неимоверно старой женщины, с тончайшим просветом между зашитых век. Над ее губами взметнулась почти невесомая пыль.
— Это Неф, сэр. Мать Нефертити.
Куратор вернулся к своему столу, сел и взялся за хрустальный графин.
— Ты пьешь вино?
— Сегодня будет первый раз, сэр.
Доктор Олкотт наполнил вином две рюмки, передал одну из них Тимоти и только потом, после того, как они выпили, заговорил снова.
— А почему ты принес это — ее — именно сюда?
— Это самое безопасное место в мире.
— Верно, — кивнул куратор. — И ты предлагаешь ее — Неф — нам? Хочешь, чтобы мы ее купили?
— Нет, сэр.
— Так чего же ты тогда хочешь?
— Просто чтобы вы, сэр, если она здесь останется, каждый день с ней разговаривали, хоть немножко, — пробормотал Тимоти, смущенно изучая носки своих ботинок.
— И если я обещаю, ты поверишь мне на слово?