— Они вылезают через люки в толстых белых костюмах! — крикнул кто-то за три вышивки от меня.
— И летают в основном по ночам, — сказал еще кто-то. — Люди из Лоджии многое делают по ночам. Так безопаснее.
Я проводил взглядом блестящую точку — удаляющийся самолет. Он уже снижался у блестящей штуковины.
— Отважный пилот! — сказал я.
— Да нет. Самолеты все защищены, — сказал старик. — Мастера молитв налагают на них заклятия.
— А-а! — сказал я. — А что это за блестящая штука, к которой полетел самолет?
— Они называются ксанаду, — сообщил мальчишка, стоявший у меня за спиной.
— Почему — не спрашивай, — добавил старик. — Это такие купола, в которых выращивают все овощи и тому подобное.
— Ниплинг? — спросил я.
Все засмеялись и застонали одновременно.
— Ох уж эта гадость!
Пока мы смеялись, солнце село. И сразу спустилась синяя тьма. В следующую секунду зажглись фонари на домах. К моему изумлению, все склонились над вышивкой и продолжали шить как ни в чем не бывало, включая старика, который хохотал так сильно, что нарост у него на лице затрясся. Нарост выглядел как крыса, вцепившаяся в щеку.
Через секунду или около того внизу взревели гудки, по всему городу, множество громких завывающих гудков, как будто стадо обиженных коров. «Ну все! — подумал я. — Теперь я нелегал!»
— Ох уж этот ниплинг! — сказал старик так громко, что перекрыл гудки. Я видел, что он настолько к ним привык, что даже не замечал. — Скажу тебе по правде: на самом деле им приходится прилагать массу усилий, чтобы его не выращивать! Он прорастает повсюду, даже в цветочных горшках, сколько с ним ни борись. Они все пытаются его раздавать. Но мы его не едим, и даже рабочие к нему не притрагиваются. Я слышал, теперь им кормят заключенных.
Я содрогнулся. Вкус этой дряни до сих пор стоял у меня во рту. Я подумал о тюрьме под железнодорожными путями, о ниплинге на завтрак, на обед и на ужин, и мне действительно стало очень не по себе.
— Как вы думаете, что мне делать? — спросил я. — Вы сказали, что мне надо на одиннадцатый уровень, но теперь, после гудка, меня сразу арестуют!
— Так у тебя же еще полчаса в запасе! — сказала женщина с гноящейся рукой.
Старик снова хихикнул.
— А, тебе этого не сказали, верно? Да, в Общественных Работах любят запугивать людей! Но ты удивишься, как много поднадзорных задерживается на лестницах, возвращаясь в свои работные дома! Я знаю кое-кого, кто застревал аж до самого утра!
Он на миг приподнял голову. Кажется, он даже подмигнул, но наверняка сказать трудно: это был тот глаз, что закрыт наростом.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Спасибо, что сказали.