— Не зна-аю!
— Можешь, можешь! — заверил я.
Я бы никогда не заставил Мини проделать такой трюк, если бы она не была приучена доверять людям. Кроме того, она умела вставать на задние ноги, и это тоже помогло. Но она каждый раз застревала на полпути и не понимала, что делать дальше. Мне пришлось дважды, пыхтя и кряхтя, поднимать слониху на дыбы, и дважды она опускалась обратно в мою сторону. Я едва успевал отскочить. В конце концов пришлось подойти к ней вплотную, упереться обеими руками в слоновий бок и толкать Мини в нужную сторону, перебирая ногами по скале следом за ней.
Слониха ворочалась, как дом, который решил развернуться и едва не трещит по швам. Раздался такой хруст и скрежет, что я подумал, будто она сломала себе как минимум бивень. Потом был жуткий момент, когда меня притиснуло к скале огромным теплым боком Мини. Я свернулся в клубок, уткнувшись лицом в колени, а голенями прижавшись к камню. Я почувствовал, что Мини снова валится не в ту сторону, и попытался развернуться, чтобы оттолкнуть ее. Я толкал и толкал, как будто от этого зависела моя жизнь. Возможно, так оно и было. И вот наконец слониха развернулась. На ноги она опустилась довольно легко. Слоны могут быть ловкими и проворными, когда захотят. А Мини хотела. Она была так рада вырваться на волю, что пустилась по тропе галопом, отчаянно топоча. А я сполз по скале и сел в очередную лужу, будучи уверен, что мне раздробило обе коленки и как минимум один палец ноги.
Ярдов через пятьдесят Мини остановилась и стала ждать меня. Я видел, как она беспокойно развернула свои огромные уши на фоне тусклого неба. Я встал и похромал в ее сторону.
— С тобой все в порядке? Я тебя не повредила, нет? Мини была очень внимательная слониха. Когда я наконец добрался до нее, она сказала:
— Я бы предпочла, чтобы ты снова взялся за мою сбрую. Мне так спокойнее.
Думаю, это было еще и проявление заботы. Во всяком случае, я с удовольствием ухватился за сбрую и практически повис на слонихе. Так мы и прошли последнюю часть пути. Идти оказалось недалеко, как раз хватило времени на то, чтобы коленки у меня перестали ныть и отбитый палец на ноге начал вести себя прилично. К тому времени нам сделались уже почти видны утесы по обе стороны тропы. А в следующий миг, или что-то вроде того, мы словно вывалились боком в мир и очутились на сыром зеленом склоне, где ноги Мини зачавкали по траве. Нас озарил чудесный яркий розоватый свет.
Мини заверещала:
— Ой, я ослепла на один глаз! — и снова ударилась в панику.
Ее сбруя оказалась розово-фиолетовой, с серебряными пряжками. Частью этой сбруи была такая плоская шапочка, которую надевают слонам на голову, и Мини сдвинула ее набок, когда терлась о скалы, так что шапочка закрыла один глаз и бивень. На бивнях у Мини были металлические наконечники, и я с радостью убедился, что оба бивня целы.