Наверное, мы бы долго находились в монастыре, нам там нравилось, но мы обнаружили слежку. На Кандерса это подействовало угнетающе. Он боялся, что его методику, результаты наших исследований попытаются использовать для установления контроля над людьми, еще для какой-нибудь государственной гадости. В наше время над подобными страхами можно смеяться (да и то — как знать? — общество, как и душа, бездонно, нам не дано знать, что может появиться из его потемок), но тогда они казались вполне обоснованными. Он стал разрабатывать планы тайного ухода из монастыря и создания базы где-то в другом месте. И тут произошла эта история с Глечке.
С некоторых пор мы стали ощущать, что по каким-то неизвестным причинам изменилось отношение к нам местных жителей. Наши товарищи, отправлявшиеся в деревню за покупками или чтобы взять почту, ловили на себе испуганные или враждебные взгляды. Ранее ничего подобного не наблюдалось. Поскольку я имел более тесные контакты с местными, чем остальные (для моих опытов мне необходима была врачебная практика, кроме того, я просто ощущал потребность лечить), мне поручили выяснить причины возникшей враждебности. Это удалось не сразу — даже те, кому я недавно помог, смотрели с недоверием; однако, видя мою искреннюю обеспокоенность происходящим, мало-помалу разговорились. Оказалось, что люди напуганы появлением отвратительных уродцев и чудовищ. Одни словно вышли из старых сказок или сошли с фресок, изображавших Страшный суд, другие не были похожи ни на что: жабы с человеческими головами, сатиры с чудовищными половыми органами, разлагающиеся трупы, огромные ящерицы… Вначале они встречались лишь в сумерках и вдали от жилья, а затем, осмелев, стали появляться средь бела дня прямо на деревенских улицах. Они наводили ужас на женщин и детей; даже мужчины предпочитали отсиживаться по домам. Поскольку ранее ничего подобного не наблюдалось, понятно, что люди связали появление демонов с нами.
Выслушав мой рассказ, Кандерс собрал учеников. Расследования не потребовалось: все знали, кто у нас увлекался фантомами, и Томас не стал отпираться. Он объяснил, что, работая с фантомами, столкнулся с непреодолимой трудностью: никак не удавалось проверить плотность создаваемых объектов, характер их воздействия на окружающих. Дело в том, что избранные всегда видели призрачную, даже карикатурную природу фантомов; необходимо было провести опыты на людях. Он не подумал о том, как это отразится на наших отношениях с местными жителями, что это может ухудшить наше положение, привлечет к Центру лишнее внимание. Теперь он сознает свою ошибку, глубоко раскаивается в ней и обязуется более не ставить под удар наше общее дело. Но раз уж все вскрылось, продолжил он свое выступление, он хочет рассказать о сделанном им важном открытии. Не все жители деревни воспринимают созданные им фантомы как реальные объекты; есть один мальчик, который видит их так же, как мы, — прозрачными. То есть он тоже относится к числу избранных. Таким образом, открыт новый способ отбора — без приема больных, без многочисленных тестов, простой и эффективный. Он, Томас Глечке, предлагает обсудить возможности его использования.