— А ты не привираешь? — засомневались подъехавшие дружинники.
— Еще как, — в отчаянии снова завертелся Санька. — Врет как сивый мерин. Да вы сами посудите, какой я колдун. Я Санька, богатырь. Я всех вас не так давно от большой беды спас.
Дружный хохот переполошил сидящих невдалеке на деревьях ворон.
— Ой врать-то. Скажет же такое. Нас спасать не надо, ты попробуй себя спаси.
Толстяк нахмурился:
— Ах ты наглец. Стоило нашему непобедимому богатырю отправиться в чужедальние края, чтобы еще один подвиг совершить, как сразу объявилась какая-то пузатая мелочь и к чужой славе примазаться пытается. Тоже мне Богатырь Комарович. Висишь, так виси и не попискивай, а то как бы ненароком не прихлопнуть.
— Сам смотри не прихлопнись, пивной бочонок, — огрызнулся в ответ Санька и с такой силой дернулся, что хотя и порвал рубашку, но с копья сорвался.
— Держи, сбежит награда, — завопил стражник, подпрыгивая в седле.
Толстого богатыря звали Митюхой. Был он ленив, трусоват и большой враль. Любил хорошенько поесть, особенно на дармовщинку. Но больше всего ему нравилось, сидя в каком-нибудь трактирчике, хвастаться своими вымышленными подвигами, не забывая подливать в свою чарку чужое вино. В дружине его не любили, рассказам не верили, но терпели, так как он мог при надобности одним ударом вышибить самую крепкую дверь.
Вот и теперь, поглядев на Митюхин трофей, дружинники решили, что пленник на колдуна явно не тянет, и с интересом наблюдали за происходящим.
Сообразив, что убивать его пока никто не собирается, Санька перевел дух и осмотрелся по сторонам, прикидывая, как ему отсюда поскорее улизнуть.
В принципе он не возражал, если его отведут к Берендею, — всем сразу станет ясно, кто он такой. Но беспокоила одна мысль: просто так вооруженный отряд по лесу рыскать не станет. Значит, возможна стычка. Начнут стрелять. Одна случайная стрела, и все, к царю он уже не попадет — кому нужны неизвестные свежие покойники. Однако если даже все и обойдется, оставался толстяк. Дружинники были настроены мирно и больше развлекались; зато толстопузый так просто не отстанет — по роже видно, что уже подсчитывает в уме свой барыш. А может, еще какая дурь ему в голову ударит: привидится колдовство — убьет не задумываясь. Эх, жалко, нет здесь Липуни.
Что ж, толстяк так толстяк. Однако до тех пор, пока он сидит на коне верхом, справиться с ним невозможно. Хорошо еще, что коняга имел кроткий нрав и с самым равнодушным видом жевал траву, не обращая никакого внимания на паренька, который укрывался за его мордой.
Наконец Санька решился, отпрыгнул в сторону и, уперев руки в боки, закричал: