— Ты ошибся, приятель! — добродушно уточнил он. Дружки громилы схватились за рукояти ножей, но вмешиваться не стали.
Напряжение в таверне стало осязаемым; так бывает перед бурей, когда все замирает в настороженном безмолвии, а по небу начинают плясать зарницы.
Торнан посмотрел в сторону трактирщика.
— Эй, человек, вина и закуски! — зычно бросил он.
Корчмарь не пошевелился.
— Шпеткий, да? — скалясь, бросил приятель амбала. — Буром прешь? Зубы не жмут?!
— Про то я не с тобой буду толковать, а с твоим важняком. — Торнан вдруг почуял себя вполне в своей стихии. Словно и не было прошедших пяти лет офицерства в славной Страже Севера, а был он вновь лихим и удачливым контрабандистом среди таких же лихих людей Сиракса.
— Не свисти! С чего бы важняку нашему с тобой терки тереть?
— А слово у меня к нему есть. Большое слово...
— Да?! А вот мы тебе сейчас это слово в дупло забьем, вместе с твоим резаком!!! — заревел оправившийся амбал, кидаясь вперед.
Торнан не стал вынимать оружие, как, видимо, от него ждали — эту игру он хорошо знал. Схватив за край столешницы, он резко рванул ее на себя. Заскрипели жалобно выдираемые пятидюймовые гвозди, и Торнан, поудобнее перехватив толстую доску в три локтя, наподобие меча, дважды махнул ею перед ошеломленными противниками.
— Ша!
Из-за соседнего стола поднялся долговязый худой человек, неприятно напомнивший Торнану приснопамятного Бо Скорняка. Рваный и грязный кафтан контрастировал с дорогими сапогами. Из-за лимонного цвета шелкового пояса торчали две рукояти кинжалов, инкрустированные крупными жемчужинами, в ножнах висел широкий палаш.
— Ты хотел говорить с важняком, темнила? — осведомился франт. — Ну, я важняк, давай, говори свое слово.
— Не при шармаках же? — Торнан выразительно окинул взглядом сборище. То глухо заволновалось.
— Ша, я сказал! — чуть повернулся в их сторону долговязый. — Как погоняло твое, темнила?
— Медведь.
— Откуда? — быстро спросил «важняк».
— Из Сиракса.
— Кто?
— «Ночной рыбак».
— Был, кажись, такой годков пять назад, — кивнул важняк. — Я — Шершень. Ну, пошли, что ли, скажешь свое слово...
— ...Ну ты подумай сам, — добавил Торнан, закончив разговор. — Не в монете даже дело, а уж моя госпожа тебя не обидит. О другом подумай — сама Ульметта тебе обязана будет! Сама! Ты ведь слыхал небось, что она собирается все наше дело под руку себе взять?
— Ну, был звон такой, — подобострастно прогудел Шершень.
— Так вот и подумай: кто от нее в Картагуни смотрящим станет, если что?
— Ну дела! — только и смог сказать Шершень. — Слыхал я, что Львица Моря иногда у нас бывает. Слыхал, что Гор кого-то зачалил сегодня. Но чтоб так... Слушай, а я ее увижу?