Роскошно разодетые гости прогуливались, ели, пили... Взглядом Марисса выделила из толпы своих коллег — воинов; вернее, как можно было понять, местных военачальников. Они были одеты в разноцветные камзолы, на богато убранных перевязях болтались палаши и мечи. Из-за шелковых поясов торчали кинжалы, иные могли поспорить размером с коротким мечом. Из-за голенищ высоких сапог у некоторых выглядывали витые рукоятки боевых ножей и стилетов — слишком красивых, чтобы быть по-настоящему боевым оружием.
Дамы были облачены в длинные шелковые платья темно-красных и лимонных тонов. Головы были непокрыты, волосы нарочито распущены. Марисса нахмурилась — таких причесок в Кильдаре не носили даже продажные женщины.
Приглашенные сидели за длинными столами, а венценосное семейство и их ближайшие друзья пировали на подиуме в конце зала. Горело бесчисленное множество лампад, так что не оставалось ни одного темного угла; на галерее наигрывал небольшой оркестр; слуги и служанки торопливо подавали блюда и подливали вина.
Путники, еще не совсем пришедшие в себя, были представлены принцессе Когите, высокой статной девушке с изящным профилем и холодноватым взором, и дюжине самых важных гостей. В голове у Мариссы был сумбур, и имен она не запомнила. Воевода такой-то, верховный жрец такой-то... Марисса машинально рассыпалась в любезностях и в конце концов позволила усадить себя по правую руку от наследницы.
Вечер пролетел незаметно, как-то даже слишком быстро. Для Когиты выступил менестрель, местная знаменитость — немолодой печального вида мужчина, который проникновенным речитативом исполнил какую-то балладу про витязя, воевавшего со львами и истребившего их целую кучу. К концу ужина Марисса изрядно осовела от тех великолепных вин и сытной еды, которые ей доставались, — видимо, потому, что она сидела на почетном месте.
Расходились далеко за полночь. Принцесса отрядила двоих пажей проводить Мариссу в ее покои. Стараясь идти твердым шагом, она втайне очень радовалась, что никто из спутников не примчался забрать ее.
Выйдя из сверкающей залы, Марисса думала только об одном — добраться до покоев и упасть на кровать. Глаза ее устали от обилия золота, и коридор показался ей темным и мрачным, хотя красивая винтовая лестница, ведущая наверх, была расписана фресками и ярко освещена лампадами, висевшими на бронзовых скобах. Марисса, утомленная навязчивой роскошью, уже ничего не замечала, кроме каменных ступенек. И даже не заметила, как пажи исчезли, а перед ней вдруг мягко заколыхался шлейф алого платья.