А девчонки, выждав, когда мужики пройдут, выбрались из зарослей и побежали вниз, к пристани. Интересно, куда же на ночь глядя? И почему тайком? Хельги надеялся, вдруг та оглянется, васильковоглазая... Нет, не оглянулась, поскромничала. Ой, девки, девки... Видно, собрались хороводы водить где-нибудь на дальней лесной поляне. Как же родичи-то пускают? Или родичам другое сказано? В капище наверняка отпросились, богов якобы всю ночь славить, а в кустах скрылись, потому как родных увидели, отцов да братьев, — к капищу-то совсем другая дорога.
Проехав мимо приземистой избы Вячки-весянина, Хельги выбрался на дорогу, ведущую к усадьбе Ульфа Сломанной Стрелы, и, не доезжая до нее, свернул к холму, на склоне которого, средь зарослей можжевельника, располагался постоялый двор Ермила Кобылы.
Никифор и Ирландец как раз были там. Как всегда, неспешно попивали брагу и, окруженные азартной толпой зрителей, лениво переставляли фигуры по разграфленной доске. На этот раз Ирландец играл центральными, оборонялся, а Никифор нападал на него сразу из четырех углов. Очередность хода определялась кубиками. Ирландец — в длинном зеленом, по лейнстерской моде, плаще и изумрудного цвета тунике — задумчиво хмурил брови. Узкое лицо его выражало явную озабоченность — видно, его оппоненту везло больше. Брат Никифор был одет, как и полагается монаху, в коричневатую рясу, весьма короткую для такого статного молодца, так что из-под подола, кроме башмаков из дивной конской кожи, торчали края узких штанов, перехваченные у щиколоток кожаными ремешками. На груди Никифора висел изящный серебряный крест, а к поясу, вместо четок, был привешен устрашающих размеров кинжал, больше похожий на короткий меч. Кинжал явно не гармонировал с рясой и всем образом кроткого монаха, коему безуспешно пытался следовать бывший раб. Не по-монашески длинные, черные как вороново крыло волосы падали на глаза, большие, темно-карие, чуть вытянутые к вискам. Смуглое лицо молодого монаха заросло трехдневной щетиной, хоть он и дал себе обет ежедневно бриться.
— Твой ход, Конхобар, — неудачно метнув кубики, усмехнулся Никифор. — Гляди не сделай ошибки, как в прошлый раз.
— Да уж как-нибудь... Интересная игра? — Подняв глаза, Ирландец окинул взглядом завсегдатаев. Те закивали. — Если бы у вас были монеты... Или хотя бы какие-нибудь сущие безделицы, типа беличьих шкурок... — Конхобар неожиданно улыбнулся.
— То что? — нетерпеливо спросил его кто-то из гостей. Беседа шла на языке фьордов, который хорошо понимала добрая половина присутствующих.