Тара привыкла подолгу обходиться без еды. Тревожило только то, что от слабости у нее кружилась голова и она запросто могла уронить малыша.
Впрочем, оставалась еще надежда, что ей предложат чашку чая. Чай в приюте считался роскошью, доступной только хозяйке, но когда та бывала в хорошем настроении, Таре тоже немножко перепадало.
Мэри поджарила хозяйке две огромные свиные отбивные, положила их на чистую тарелку, а рядом немного жареного лука.
– А вот и чай для ее милости! И Мэри шваркнула на поднос чайник, отчего стоявшие на нем чашка с блюдцем жалобно звякнули.
– Спасибо, Мэри, но ты забыла положить картошку.
Картофель из экономии покупали плохой, бросовый, но те три картофелины, которые вытащили из супа для хозяйки, были крупные, белые. Они заняли свое место рядом с отбивными и выглядели настолько аппетитно, что у Тары даже слюнки потекли.
«Может быть, тот господин накормит меня сегодня хоть чем-нибудь», – с надеждой подумала она, неся поднос в гостиную, где по-прежнему спала, похрапывая, миссис Бэрроуфилд.
Высунувшись из окна коляски, Тара воскликнула:
– Сколько зелени! Я, конечно, предполагала, что за городом будет зелено, но не думала, что настолько.
И, прежде чем мистер Фалкирк успел ей ответить, восторженно добавила:
– А поля какие золотистые! Прямо чистое золото!
– Пшеница, – лаконично отозвался мистер Фалкирк, а потом спросил: – Неужели вы раньше никогда не были за городом?
Тара покачала головой.
– Никогда. Раньше миссис Бэрроуфилд разрешала мне гулять со старшими детьми в Гайд-парке, но в последнее время у нас появилось много маленьких детей, за которыми нужно было присматривать, и она перестала меня отпускать.
– Но детям же нужен свежий воздух! – возмутился мистер Фалкирк.
– Они играли во дворе за приютом, – объяснила Тара. – Он, правда, очень маленький, и зимой там бывает грязно, но по крайней мере дети гуляют на воздухе.
И, отвернувшись от мистера Фалкирка, снова высунулась в окошко.
– Вот бы детям посмотреть на эту красоту, – чуть слышно прошептала она.
Мистер Фалкирк давно понял, что мыслями Тара по-прежнему оставалась с детьми, от которых ей пришлось уехать.
Когда он забирал Тару из приюта, во дворе разыгралась душераздирающая сцена, за которой он не мог наблюдать без слез.
Малыши все цеплялись за ее юбку, громко плача, а старшие махали ей вслед, отчаянно крича, до тех пор пока коляска не скрылась из виду.
Даже миссис Бэрроуфилд прослезилась оттого, что Тара уезжает, однако мистер Фалкирк подозревал: ее печалит перспектива остаться без ценной помощницы.
Да и Таре расставание с родным домом, каким бы убогим он ни был, далось с трудом.