Тот, кто умрет последним (Гриппандо) - страница 47

– Ты считаешь, что я должен стать адвокатом Татума?

– Если этого не сделаешь ты, то это сделает кто-то другой. Почему этим адвокатом не стать тебе? Все остальные наследники уже наняли себе самых лучших адвокатов.

– Другие адвокаты могут чувствовать себя комфортно, зная, что их клиенты не убивали Салли Феннинг.

– Ты тоже можешь. Джек молча пил пиво.

– Я не могу предоставить тебе стопроцентное доказательство того, что Татум не убил ее, – продолжал Тео. – Но он дал мне слово, как брату, на боксерском ринге, а более священного места для братьев Найт не существует. В жизни нет ничего такого, в чем можно быть полностью уверенным, особенно когда речь идет об адвокатском гонораре величиной в одну треть состояния, оцениваемого в сорок шесть миллионов долларов, в случае выигрыша дела.

– Я понимаю, о чем ты говоришь.

– Едва ли. Я говорю не только о деньгах. Я говорю о том, кто ты есть и кем ты будешь всю свою жалкую оставшуюся жизнь.

– Давай не увлекаться.

– Это тебе не дерьмо собачье. Была у нас с Татумом такая поговорка. В этом мире есть две категории людей: те, кто рискует, и те, кто всю жизнь сидит в дерьме.

Джек засмеялся, но Тео оставался серьезным.

– Возможно, Татум не идеальный вариант, с твоей точки зрения, но он дает тебе шанс ответить на очень важный вопрос. Так что подумай очень серьезно, прежде чем дашь ответ: кем ты хочешь быть остаток жизни, Джек Свайтек? Человеком, который рискует? Или человеком, который сидит в дерьме?

Их взгляды скрестились. Потом Джек отвел взгляд в сторону, пробежав им по воде и по далекому паруснику, который шел при полном ветре к берегу.

– Скажи своему брату, чтобы он зашел в мою контору завтра утром подписать соглашение о гонораре в случае выигрыша дела.

Гарматан[5] дул точно по расписанию. Шла третья осень пребывания Рене в Западной Африке, и ей незачем было объяснять, что пыльные ветры снова задули в полную силу. Сухие глаза и покалывание в ноздрях говорили сами за себя. Ветер дул со стороны северных пустынь начиная с октября и, как правило, продолжался до конца февраля. Однако, помимо пыли, этот ветер порой по ночам приносил прохладу, хотя слово «прохлада», конечно, термин весьма условный для местности, где обычная температура дня достигала девяноста пяти градусов по Фаренгейту[6]. Так что погода в целом характеризовалась как душная и жаркая. В течение следующих пяти месяцев здесь насчитают всего пять дождливых дней, но по крайней мере здесь не будет разлившихся рек с бешеным течением, которые несут грязь, смывают домашних животных, детей, а то и целые прибрежные селения и тащат их вниз, в долину. Жизнь в Западной Африке состояла из сплошных компромиссов, и Рене научилась принимать ее такой, какова она есть. В обозримом будущем ей предстоит жить с пылью в волосах, на одежде, на зубной щетке, и чертовски жаль, что ее друзья, те, кому она посылала фотографии, никак не могли понять, почему эти фотографии такие плоские и безжизненные. Даже в самых лучших условиях непрофессионалу трудно фотографически представить красоту бесконечных, покрытых травой полей северного Кот-д'Ивуар, а Рене не была фотографом-профессионалом.