В этом доме в семнадцатой квартире жил бывший работник Института животноводства, а ныне пенсионер Василий Петрович Телятин. Квартира была коммунальная, как сообщила Лене почтальонша Семеновна, Василий Петрович занимал в ней две комнаты и среди всех жильцов квартиры номер семнадцать считался самым приличным человеком. Леня прикинул про себя, что именно Василий Петрович мог сдавать одну комнату – одинокому пенсионеру деньги очень даже нужны.
Дверь Лене открыл дородный старик в тренировочных штанах фирмы «Адидас» и шерстяной рубашке в красно-серую клетку.
– Ну, – буркнул он, – чего надо? Если к Аньке, то нет ее, за водкой ушла.
– Папаша, я похож на человека, который может интересоваться Анькой? – вежливо спросил Маркиз. – По-вашему, мне может понравиться женщина, которая среди бела дня трескает водку?
– Точно, – старик блеснул глазами из-под кустистых бровей, – к Аньке такие хлыщи не ходят, к ней кто попроще.
Маркиз обиделся, что его назвали хлыщом.
– Такими словами, папаша, вы всех клиентов распугаете, – заметил он.
– А я тебе не маникюрша, чтобы клиентов иметь! – обидчиво ответил старик.
– Не сердитесь, товарищ пенсионер, – Маркиз решил сменить тактику, – я по поводу комнаты. Сказали, что вы комнату сдать можете.
– Только через агентство! – сердито крикнул старик и насупил брови.
– Так я не против, – чарующе улыбаясь, заверил его Леня, – а поглядеть комнатку можно?
– Нельзя, – старик отчего-то тяжко вздохнул, – занята она.
В это время Пу И, спрятанный Леней за пазуху, высунул черный блестящий нос и огляделся. Очевидно, сверху он заметил в прихожей квартиры старика что-то очень интересное, потому что мигом выбрался наружу и спустился на пол, пару раз зацепившись за Ленины брюки.
– Кто это у тебя? – удивился Василий Петрович.
– Собачка. Вы не думайте, она не кусается. Пу И, хулиган, немедленно вернись!
Но песик уже просочился в прихожую, Леня бочком протиснулся за ним.
Прихожая квартиры номер семнадцать когда-то знавала лучшие дни. как и сама квартира. Теперь же паркет в прихожей покоробился, обои на стенах обвисли и порвались, а на полу валялось множество старой обуви и еще каких-то коробок. На вешалке в виде лосиных рогов болталась самая настоящая рвань, очевидно, более приличную одежду жильцы опасались держать в общественной прихожей. У стены стоял старинный комод, вместо одной ножки была подложена чурочка. Ручки на ящиках отсутствовали, и Маркиз сообразил, что ручки небось были бронзовыми и гости развеселой Аньки давно уже прихватили их, чтобы сдать в пункт приема цветных металлов.