22.03.20…г.
Уши болели. Во рту стоял привкус крови. Оглушительный подавляющий гул растекался во все стороны, стремясь скрыться за горизонтом. Его высокое мерцание разваливалось, постепенно теряя целостность, и отдельные маленькие брызги звуков катились куда-то в высоту подобно… ну, этому самому… ну, этому… чему? Что-то знакомое было для него в этом звуке. Звон чего-то стеклянного, нет, медного по… по чему? Гул утекал вниз, в землю, теряя свою плотность, и вот уже он не был слышен ухом, а лишь отдавался во всем теле дрожью, которая все замирала. Амплитуда колебаний резонанса спадала, и уже можно было попробовать вздохнуть. Он осторожно попытался приоткрыть глаза. Это было нелегко. Глаза как будто склеились и сильно болели. Влажным жаром жгло веки. Сквозь узкую щелочку он увидел что-то рыже-коричневое, пятнистое, какие-то крупинки на желтом, вот какая-то букашка пробежала по… — «стоп!… листья… это — листья», — радость узнавания охватила его — «Значит… я жив… и со мной более-менее все в порядке…» Но в следующую секунду разум окончательно проснулся в нем.
— Э… а… собственно, где я?
В течение времени, пока он задал этот вопрос самому себе, мозг лихорадочно соображал, какое бы ему придумать правдоподобное объяснение данному состоянию и, собственно, как составить минимальный план, что делать дальше.
— Я лежу на земле… Ура… Это уже неплохо, падать, видимо, некуда. Так-так…
Осторожно приподняв голову, он огляделся. Хотя в воздухе присутствовали обычные звуки, чирикали птицы, шумел слегка ветер, тишина после… после чего?… была давящей. Стоящие вокруг деревья слегка двоились в глазах.
— Интересно, что это так бумкнуло?! — спросил он себя и радостно отметил, что чувство юмора еще служит ему.
Удалось немного снять напряжение. Только теперь он почувствовал, как болят все мышцы. Он чувствовал, как дюйм за дюймом, очень медленно, железная хватка оставляла его руки и ноги, и они начинали слушаться.
— Ага… видимо, осень… листьев нет… снега только припорошило, видать…
Еще не до конца понимая, холодно ему или тепло, он приподнялся на руках и сумел встать на четвереньки. Из кармана выпало что-то и скрылось среди листьев. Он пошарил рукой, попутно отметив, что она вся в крови, нащупал что-то твердое и поднес к глазам. Резкость восстанавливалась скачками. Все плыло вправо, как заевшая пластинка.
Это была фигурка, вырезанная из камня. Он машинально сунул ее в карман куртки.
— Куртка! Я в куртке.
Только сейчас он понял, что неплохо бы осмотреть себя.
— Хм… интересно… чьи-то штаны… не мои… свитер полосатый… не мой… ботинки… ботинки мои! И куртка.
