– Лина...
– Я похожа на отца, скажи?
Мадлен несколько секунд смотрела на дочь, затем чуть отвернулась. Взгляд ее смягчился.
– Очень даже похожа.
Сначала выражение материнских глаз смутило Лину. Но в следующий миг она уже догадалась.
Мать вспомнила его.
Эти воспоминания должны были принадлежать семье, должны быть в сердце Лины, однако в ее сердце зияла черная пустота. Ничто не ассоциировалось у нее со словом отец. Лина отчаянно пыталась закрыть чем-то эту пустоту, пыталась вызвать в мыслях облик человека, который давно покинул ее мать, ушел и даже не оглянулся. Мать могла бы просто назвать его имя дочери. Но она внезапно вспомнила тысячу разных подробностей, связанных с этим человеком. Как он выглядел, как улыбался, как касался ее. Все это Лина как раз и хотела знать больше всего на свете, но представить себе не могла, хотя потратила на это не один день своей жизни.
Лина посмотрела на мать, которую ненавидела в эту минуту как никогда раньше.
– Кажется, я понимаю, почему он оставил тебя.
Фрэнсис как окаменелый застыл посреди комнаты. Все смешалось у него в голове. Он дышал тяжело, как будто только что окончил марафонскую дистанцию, хотя за все время разговора не сделал ни единого шага. Он взглянул на Мадлен, тоже застывшую на месте: спина ее была напряжена, руки сжаты в кулаки.
Лица ее не было видно, да Фрэнсису и не нужно было его видеть. Он знал ее уже семнадцать лет и отчаянно любил все эти годы. И ему легко было догадаться, что именно она должна сейчас чувствовать.
Он робко приблизился к ней.
– Мэдди?
Казалось, она даже не услышала.
– Мадлен?
Она наконец заговорила, но голос ее звучал слабо, как будто издалека.
– Да, такого удара я не ожидала...
Ему невыносимо больно было смотреть, как Мадлен старается держаться из последних сил. Он сказал:
– Не надо...
Мадлен тяжело вздохнула.
– Мне нужно было рассказать ей о нем еще давным-давно, Фрэнсис.
Они уже сотни раз говорили об этом, и Фрэнсис почувствовал, что на этот раз Мадлен будет корить себя совершенно беспощадно. Это было так свойственно ей: вечно брать вину на себя. Как бы заранее чувствовать себя виноватой за все плохое, что творилось в этом мире.
Фрэнсис встал рядом с Мадлен и взял ее за руку. Хотел было что-то сказать, но колебался, как всегда, когда находился рядом с ней. Она была такой сильной, такой независимой, но одновременно не видящей самых простых вещей. Она не замечала, как Лина любит ее, и не догадывалась о любви Фрэнсиса.
Виноват в этом был ее отец. Одиноко живя в особняке, расположенном на вершине холма, Александр Хиллиард, должно быть, позволял себе совершенно ужасные вещи в отношении своей маленькой дочери, оставшейся без матери. Поэтому даже сейчас, хотя прошло столько лет, Мадлен искренне верила, что таких, как она, никто не может любить.