Она больше не хотела сталкиваться с Драко лицом к лицу, боясь его непредсказуемости.
Кресси быстро приняла душ, надеясь, что вода смоет память об этом человеке. Надежда была напрасной. Грек не выходил у девушки из головы, стал частью ее, нестерпимой болью...
Кресси ругала себя. Никакой силы воли. Лишь непреодолимое желание слиться с Драко в страстном поцелуе. Девушка просто ненавидела себя за столь непозволительное «легкомыслие».
Она посмотрела в зеркало. И увидела грустное беспомощное существо. Совсем не похожа на «железную» леди, которой она считала себя раньше.
Одевшись, Кресси горько усмехнулась. Ведь специально подобранный деловой костюм и строгая блузка должны были стать своеобразными доспехами, но и они не смогли защитить ее.
Крессида поехала домой и сменила одежду. Девушка облачилась в простое черное платье без рукавов, а костюм с блузкой засунула в мешок со старыми вещами. Она никогда больше не наденет их. Прихватив льняной жакет, Кресси вышла из квартиры.
До больницы добиралась, будто на автопилоте.
Не могла сосредоточиться – одолевали эмоции. Несколько раз она лишь чудом избежала аварии.
Когда она ждала лифт, чтобы подняться в палату отца, к ней подошла медсестра.
– Вашего папу выписали из отделения интенсивной терапии, мисс Филдинг. Ему стало намного лучше. Теперь он в отдельной комнате в крыле «А».
– Это же просто замечательно! – Кресси широко улыбнулась. – Отлично.
– И все врачи довольны, – заулыбалась в ответ медсестра. – Кстати, его очень приободрили цветы и фрукты, присланные женой.
– Элоиза передала цветы и фрукты? – не веря своим ушам, переспросила Крессида.
– Ну, вообще-то, в передаче не было визитной карточки, но ваш папа не сомневался, что это от супруги. Он так обрадовался, – медсестра сделала паузу. – А миссис Филдинг не смогла приехать? Как жалко!..
Палата отца напоминала цветочный магазин.
Кресси замерла в дверном проходе, восхищенно рассматривая роскошные букеты. Джеймс Филдинг повернул голову в ее сторону и тут же... как-то сник. Он надеялся увидеть Элоизу.
– Кресси, дорогая, – слова давались ему с трудом, в голосе звучало разочарование, хоть он и постарался скрыть это. – Как я рад тебя видеть.
– Ты выглядишь потрясающе, папочка, – она наклонилась и поцеловала его в щеку. – А сколько цветов! Я тоже хотела принести тебе их, но ты же лежал в реанимации. Туда носить цветы не разрешается. Однако теперь вижу, кто-то опередил меня, – Кресси старалась говорить много и оживленно, чтобы поскорее забыть тот неловкий момент, когда он принял ее за Элоизу. Словесный поток стал защитной реакцией на боль, которую она ощутила, увидев, что отец не слишком-то ей рад.