Освобожденный Тапиока энергично потер запястья, размял хорошенько затекшие руки и поблагодарил карабинеров и судей широкой улыбкой полного удовлетворения.
– Ну, говорите же, Тапиока, – подгонял его председатель.
Внимание публики и суда напряглось до крайности. Тапиока начал:
– Да что говорить-то? Сказать по совести, так все это дело, в котором меня обвиняют, смех один. Как только подумаю, что я такое дельце обстряпал, так, не во гнев вам будь сказано, господа хорошие, за животики хватаюсь… Смех берет, ей-богу, смех…
И Тапиока, словно для наглядного подтверждения своих слов, расплылся в гримасе смеха, немного нервной, немного идиотской.
Судьи недоумевающе смотрели друг на друга. В толпе пробежал ропот. Многие улыбались, заряженные улыбкой Тапиоки.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил председатель.
– Черт побери! Дело ясней ясного. Неужели ж вы думаете, господин председатель, что человек, который три миллиона свистнул и все те штуки проделал, которые вы здесь рассказываете, мог бы очутиться здесь, на вот этой скамье?…
В своей простоте и доверчивости Тапиока полагал, что представил блестящее доказательство своей невинности.
И он был поэтому немало озадачен внезапной переменой в тоне и выражении лица председателя.
– Берегитесь, Тапиока! – сказал строго председатель, когда ему удалось наконец продолжительным звоном колокольчика прекратить оживленный обмен замечаний, вызванный в публике выходкой Тапиоки. – Имейте в виду, что здесь не место для острот, а тем более дерзостей. Еще раз повторяю вам: будьте откровенны и не делайте игрушки из правосудия… Вы можете себе сильно повредить таким поведением.
Тапиока от такой головомойки совершенно растерялся.
– Да что же я говорить буду, коли не брал я ничего? – пробормотал он.
– Другими словами, вы продолжаете упорно стоять на линии защиты, которой вы держались на предварительном следствии: вы отрицаете, что кража совершена вами?
– Само собою разумеется, господин председатель.
– Вам известно, что здесь имеются против вас свидетели и весьма тяжкие улики?
Тапиока пожал плечами.
– А по-моему, – заметил он, – уж одни мои прежние дела лучше свидетелей всяких показывают, что ни в чем я не виноват.
– Как? – изумился председатель. – Вы решаетесь ссылаться на ваши прежние преступления?
Тапиока не выдержал.
– Да когда ж у меня за всю мою жизнь пороху не хватало больше, чем на 100 лир за один раз! – выпалил он.
Это признание было встречено общим взрывом хохота.
Председатель рассвирепел и пригрозил очистить от публики зал заседания.
Тогда счел уместным вмешаться один из четырех почтенных защитников Талиоки, не побоявшихся, несмотря на бедность клиента, принять на себя бремя его защиты.