– Так, так, – приговаривал он, сжимая ее плоть. – Ну, еще! – Ноготь снова поскребся о внутреннюю стенку.
Она сократила мышцы промежности в попытке отодвинуться, но рука держала ее крепко. Краем глаза Лиз увидела в другой его руке кнут.
– Нет! – завопила она и тут же почувствовала во рту обрывок кружев от своей нижней юбки. – Нет, нет, нет, только не это! Прошу тебя, только не это! – Вместо слов у нее вырвалось нечленораздельное мычание.
Прилагая невероятные усилия, она чуть отползла от него, царапая стулом пол.
Кнутовище было жесткое, почти негнущееся, кожа на конце завязана плоским узлом. Он легонько провел им по внутренней поверхности ее бедра, и она дернулась, будто от сильного удара.
– Ты должна кончить за миг до того, как я извергну в тебя свое семя. – Он взмахнул кнутом и ударил по голой ягодице.
Вжик! Кнут оставил на коже багровую полосу.
– Ты живешь в дикой стране, радость моя. Дома я бы приковал тебя цепями к стене моей опочивальни, чтобы и плеть, и плоть всегда были наготове, как только я почувствую тяжесть в чреслах.
Вжик! Снова взвился над ней кнут.
– Я бы стегал тебя сколько мне угодно, а потом подтягивал бы к себе твои бедра и сажал их на свой кол – просто, без хитроумных уловок.
Вжик, !
– Или приводил бы совсем зеленого юнца и смотрел, как он входит в твое гнездышко – быстро, неумело, первый и последний раз в жизни и чересчур поспешно осеменяет тебя. Это была моя любимая забава.
Вжик!
Жгучая боль опоясала ниже талии тело Лиз. Сознание меркло. Он управлял всеми ее страстями, каждым всплеском ее ощущений. Он превращал ее в ничто.
– Это твой заключительный урок, сука. Власть – высшее проявление экстаза. Власть, навлекающая боль и ужас, которые не забываются никогда.
Вжик!
Удары прекратились, и спустя мгновение он проник в нее.
Пальцы утонули в ее бедрах, в то время как его собственные бешено раскачивались взад-вперед.
– Та-ак, хорош-шо, я чувствую, кнут разогрел твою кровь, и тело опять подводит тебя. Так, так.
Сквозь дымку забытья Лиз почти не ощущала липких волн приближающегося оргазма. У нее уже не осталось сил владеть собой и своим телом. Онцелус начисто лишил ее воли. Теперь она не что иное, как пустой колодец для удовлетворения его похоти.
Стул отчаянно скрежетал по мрамору. Из глаз ее бежали слезы. Спазмы вначале охватили ее колени, потом зигзагом молний переместились к бедрам. Она обрадовалась им, приняла их всем своим существом.
Онцелус вонзился в нее в последний раз и застыл, плотно прижимая к себе.
– Айа-а, айа-а... – Он рухнул на нее. Удовлетворенная улыбка тронула его губы. – Вот хорошо. Хорошо. Сука понесла. Скоро ощенится.