– Я немало повидал на своем веку, мадам. Но вид красивой женщины, стоящей на коленях, не перестает возбуждать мое любопытство.
У нее похолодели руки. Красивой!.. Она поморщилась от собственной глупости и подняла на него глаза.
– Полковник Торн, вы уже два дня ходите со шрамами и не думаете о том, что ваша рана в боку может стать увечьем на всю жизнь.
Он растерянно взглянул на нее и тут же замкнулся в своей раковине.
– Приберегите ваши снадобья для тех, кому они нужны. Мне – нет.
Поводья снова резко хлопнули по коже ботфорта.
Катье склонилась над деревом и стала втирать мучнистую кашицу в широкий лист подорожника. Ей удалось сосредоточиться и унять дрожь в руках.
– Мне тоже не было нужно, чтобы меня отрывали от сына, – тихо проговорила она. – Однако это случилось. Мне не было нужно сопровождать вас в этом путешествии. Тем не менее я здесь. – Она добавила еще пучок трав и опять принялась тереть, чувствуя, как от ритмичных движений рассасывается ее гнев. Заживляющий бальзам почти готов.
Но зачем она это делает? Спину будто иглами колет его неотступный взгляд. Почему ее так волнует его боль? После всех бед, какие он навлек на нее! Они постоянно враждуют друг с другом, и подлинное примирение невозможно. Она соскребла кашицу с камня и вывалила ее на лист.
Смирись, Катье. У мужчин ты не имеешь успеха. Она посмотрела на свои перепачканные зеленью руки. Тряхнула головой. Отчим, Филипп... Если ты с ними не смогла справиться, куда тебе до полковника Торна? Иное дело– Лиз. Только она имела подход к отчиму, да и после сколько у нее было обожателей!А как бы Лиз подступилась к этому англичанину?
Палочкой Катье хорошенько перемешала приготовленную мазь. Глупый вопрос. У Лиз к мужчинам был только один подход – зато беспроигрышный. Может, стоит еще раз попробовать убедить Торна отказаться от своей охоты?
Она взяла листок с бальзамом и посмотрела на него с нежной улыбкой, хотя внутри была натянута как струна.
– Позвольте мне заняться моим ремеслом, полковник Торн, – произнесла она на тон ниже обычного своего голоса.
На его лице отразилась настороженность, быстро перешедшая в удивление, затем в непроницаемую маску. Язвительно-насмешливого Торна как не бывало.
– Я же сказал, что не нуждаюсь в лечении.
– Это облегчит ваши страдания, – прозвучал в воздухе ее мелодичный голос. – Ну, пожалуйста. Ложитесь вот здесь, у огня, и снимите рубашку.
– Оставьте свои уловки. – В голосе его слышалась угроза.
– Ну не упрямьтесь, полковник... – Она осеклась, увидев его изумленно приподнятую бровь. – Прошу вас. Я только... я хочу... – Решимость изменила ей, слова не шли с языка. Она не Лиз и никогда не сможет сыграть роль опытной куртизанки.