Так вот, «поют, значит, дышат» – это хорошо. Но кто ж предвидел, что трехмачтовая баркентина – не линкор: у нее внешний днищевый пояс обшивки достаточно тонок и, оказывается, пропускает звук. И вообще-то производящий разведку чужой акватории «Пришелец-Близнец» искал подводные лодки. Но когда ухо дежурного акустика различило ритмичное завывание, он, естественно, заинтересовался. Что с того, что пение осуществлялось на чужом, не эйрарбакском языке? Ведь и не на браши тоже.
И корвет-эсминец изменил направление движения. Ведь здесь не требовалось даже простейшего маневра для перехвата – цель покоилась относительно моря. Почему бы действительно не глянуть одним глазком, кто это там упражняется в хоровом песнопении?
А потом происходит такое, что сдвинутые ввысь амплитудные пики осциллограмм шестерки водометов «Кенгуру-ныряльщика» становятся лилипутами. Они просто мгновенно давятся, будто их и не было. И, разумеется, можно только содрогнуться, представив, что происходит с ушами примитивистов-акустиков «мокрицы», но здесь, в боевой рубке новейшего «Кенгуру», электронно-лучевые трубки идут вразнос. Да что там трубки… Звук в воде распространяется гораздо быстрей, чем в воздухе, а может даже, это сверхзвук в воде! Он такой силы, что опытные операторы жмурятся и отстраняются от экранов, ибо в них этот водяной сверхзвук преобразуется в световой поток. Он поражает даже раньше, соревнуясь в скорости с пиком мощности гукнувшего где-то великанского камертона. И еще до того, как звук наваливается не только на какие-то импульсы-амплитуды, а на саму физическую реальность, жмет и крушит видимые визуально предметы, тут, в голове шторм-капитана Косакри, происходит свое светопреставление.
Пыхает острым лучом звезда озарения, продевая нить из опрокинутого конуса будущего сюда, в воспринимающую мир линзу. И вновь является, поблескивая серебром, паутина, вмиг связывая микробными узелками все причины и следствия обоих стыкующихся конусов – будущего-прошлого. И, пораженный вспышкой озарения, Стат Косакри готов внимать, отслеживать открывшиеся нити, ведущие ко всем тайнописям Вселенной, но тут хитро исполненный мир вокруг режет эту возможность самым чудовищным ножом, оказавшимся под рукой. Ибо звук, превращенный в физику, уже дергает с мест всякие маленькие предметы типа людей, их кресел и блоков питания. Он пытается их выколупать, продеть сквозь продуманные, назло ему изобретенные ремни и крепежные болтики. В злости оставляет эти крохотульки как есть и берется за самое большое из имеющегося рядом. Это, конечно, сам двухсотпятидесятиметровый «Кенгуру-ныряльщик». Звуковой фронт, давно побивший рекорды всяческих осциллографических амплитуд, стремится сделать из него гармошку и скрутить в бублик.