Ответ я услышал, когда распаковал вещи и содрал стерильную бумагу, запечатывавшую унитаз.
– Международная конференция изобретателей и держателей патентов, – раздался знакомый голос из-за двери. – Мои старые дружки.
Я выглянул. Сол стоял перед зеркалом и поправлял галстук.
– Все отшельники, все не от мира сего, – продолжал он. – Но веселиться умеют как никто.
– Боже мой, как меня достали эти твои исчезновения, – вздохнул я.
– Ты думаешь, мне самому легче? Зря я не взял с собой четки, они обычно помогают… – Пошарив в ящиках комода, старик испустил победный клич: – Ура! То, что надо! – и торжественно поднял над головой гидеоновскую библию в синем переплете. Покряхтев, он запихнул книгу в боковой карман пиджака, потом с трудом застегнул нижнюю пуговицу и, повернувшись ко мне, гордо выпятил живот. – Ну что, как я выгляжу?
– Как мини-Горбачев, – усмехнулся я, – у которого стоит.
Сол хихикал минут пять, взвизгивая и хлопая себя по ляжкам.
– Ты понравишься Ленни, – сказал он по пути к лифту. – Ленин – он тоже из наших.
Внизу, в холле, Сол потянул меня за рукав.
– Нам вон туда. Главное будет в баре.
За свою жизнь я повидал много отелей, но этот холл не был похож ни на что. Какой-то вокзал из времен Третьего Рейха, с колоссальными пропорциями, рассчитанными на то, чтобы подавить зрителя. Величественные колонны из серого мрамора уходили ввысь к белоснежному потолку. Над стойкой регистрации парил широченный мраморный барельеф, изображавший Большой пожар в Чикаго. Дюжие мужчины с выпирающей из одежды мускулатурой сжимали в крепких руках толстые, как удавы, пожарные шланги, направляя струи воды на языки пламени в распахнутых окнах. Хилтоновский вензель в виде латинского «Н» повторялся повсюду, на упругом малиновом ковре, на роскошных люстрах, на полах фраков подтянутых официантов в блестящих цилиндрах и даже на позолоченных ручках высоких дверей. Мы прошли вдоль длинного стола, сплошь покрытого разложенными по алфавиту белыми карточками-значками. Некоторые из них уже нашли своих владельцев, и в пустых промежутках виднелась красная скатерть.
– Боже правый! – воскликнул я, читая надписи па табличках. – «Жидкая бумага». «Фрисби». «Пэкмэн»… – Да это сборище настоящих гениев! «Торсионная подвеска». «Роторный двигатель». «Стираемые чернила». «Суперклей»… Вот бы со всеми с ними встретиться!
Склонившись к столу, Сол что-то старательно выводил на пустых табличках, которых тоже было немало.
– С ними полагается бесплатная выпивка, – пояснил он.
– Гляди, Сол! – Я сделал вид, что читаю: – «Вечный двигатель»!