– Пошли дальше! – Он выпрямился и нацепил значок мне на грудь. Я так и не успел прочитать, что там написано.
– Что это?
– Холодная пайка, – лукаво улыбнулся он.
– Ну спасибо… – Я прочитал его собственную табличку: – «Пауза»… А это еще что за хреновина? Что-то медицинское?
– Да ладно, пошли! – бросил он через плечо. – Надо найти Ленин.
По пути в гостиную я улыбнулся нервной даме-портье. Она сначала растерялась, потом улыбнулась в ответ, но как-то неуверенно, будто забыла, как это делается. Интересно, что с ней такое?
Ленни Толкин, тощий старичок в белом костюме, который был на два размера ему велик, явно знавал лучшие времена. Белки его глаз ярко выделялись на фоне темного калифорнийского загара. Голый веснушчатый череп кое-где покрывали островки трансплантированных волос. Ленни курил тонкие дешевые сигары, от него исходил какой-то затхлый запах. Пожав ему руку, я ощутил все косточки до единой. Голос его напоминал голос Сола, но был несколько выше и с более гнусавыми интонациями. Слушать такой голос с похмелья я бы не смог. На его табличке было написано «Щекочущий». Я прислушался к разговору.
– И тогда я перебрался в Сан-Франциско, – рассказывал Ленни. – Там уже была довольно развитая подпольная индустрия, но много халтуры. Опять же никакого серьезного финансирования и сети продаж.
– Фильмы? – поинтересовался я. Ленни равнодушно взглянул на меня.
– По большей части короткометражки. В классическом стиле.
– Что-нибудь известное? Опять тот же взгляд.
– М-м… сомневаюсь.
– А «Щекочущий»? – показал я на бирку с надписью. – Был же такой «ужастик» в пятидесятых, разве нет?
– Он что, шутит? – Ленни удивленно взглянул на Сола. Тот покачал головой и хлебнул апельсинового сока. Ленни снова уставился на меня. – Это мой собственный проект, мое изобретение! То, что вы имеете в виду, называлось «Трепещущий».
– Ах, ну да… – смутился я. – Извините. Ленни уже продолжал, отвернувшись к Солу:
– Мы попали прямо в десятку! Тогда все только начиналось, таланты стоили дешево, и фильмы тоже. Трудно поверить, сколько нового народу тогда появилось. Прямо-таки ниоткуда: из производственной документалистики, из учебного кино для школьников… И каждый готов был на что угодно за единственный шанс сделать фильм! – Он горько усмехнулся. – Теперь они все большие шишки, не дотянешься. На мои звонки не отвечают…
– Кто, например? – вставил я. Ленни недовольно поморщился.
– Да кто этот хиппи? – кивнул он на меня.
Волосы я носил не очень короткие, и очки у меня были в проволочной оправе, но с тех пор, как меня в последний раз называли «хиппи», прошло уже не знаю сколько лет.