– Ты что? – обернулся ко мне Сол, лысый человечек с сигарой во рту.
– Да так, вспомнил кое-что из давних лет.
– Бывает, – кивнул он. – Это все скачки во времени. Здорово счищают ржавчину.
– Так, словно оно было вчера.
– Знаю. Дрянь какая-нибудь?
Я кивнул.
– Мне тогда было восемнадцать. Сидел в гостиной у камина и смотрел на огонь. То ли засиделся вечером, то ли отец вернулся раньше обычного. Так или иначе, он не думал меня застать и повел себя очень странно: сел рядом на диван и начал плести… – я проглотил ком, – всякую чушь. Типа того, как он мной гордится, и все такое… Что постоянно хвастается мной у себя в конторе и зовет светлой головой. Как он рад, что хотя бы один из его сыновей окончит колледж.
Сол озадаченно поднял бровь.
– Ну и что тут плохого?
– Ты не понимаешь. От него несло джином.
– Подумаешь… Надо же человеку иногда расслабиться.
– Нет, не так, – покачал я головой. – Он нервничал, чувствовал себя виноватым. И привлекал меня на свою сторону, чтобы я не вздумал доложить матери. – Сол по-прежнему недоуменно морщился. Я вздохнул. – Мой отец пять лет не прикасался к спиртному – она заявила, что иначе бросит его. Он меня подмазывал, понимаешь?
– Вон оно что.
– Он говорил мне то, что сын хочет услышать от отца. И все это было враньем.
Мы молча смотрели на пламя в печи. Я не знал тогда, как много отцы вообще не могут сказать, о трагедии недосказанного. Теперь знаю.
– Может, и так, – тихо проговорил мой приятель. – А может иначе.
– Иначе? – Рядом с Солом я вечно выгляжу идиотом. Думаю, ему это нравится.
Он торжественно поднял пухлый указательный палец и раскатисто продекламировал одну из своих фирменных бессвязных реплик, к которым я давно уже привык:
– Не смотри на того, кто стоит за кулисами!
Я невольно рассмеялся. Он открыл заслонку печи, на нас пахнуло жаром. Внутри уже не было ничего, кроме раскаленных углей. Крупинка золы мелькнула в луче солнечного света и опустилась на куполообразную лысину Сола. Я смахнул ее, на лбу осталась тускло-серая полоска. Последний пункт в повестке дня, заключительная глава в истории наших испытаний, финал безумного путешествия, в котором я не сделал бы ни единого шага, если бы представлял, что ждет впереди. Щелкнуть бы теперь каблуками волшебных башмачков и оказаться дома, в Канзасе, то есть, в моем случае, в Детройте, и долго-долго ничего не делать, совсем ничего, пока вконец расшатанная психика не придет в норму… После бесконечной карусели, в которую превратилась наша жизнь за последний год, мне хотелось покоя, тишины, простой человеческой жизни.