– Так точно! На побывку! – отвечаю по-военному и спешу побыстрее пройти мимо деда. Уж очень говорлив он. А мне не до разговоров.
Но не так просто отвязаться от Мусия.
– Постой, постой, Максим! – просит дед и, прищурив глаза, к моим погонам присматривается. – Это что, командирские?
– Сержантские, – отвечаю и на минутку ставлю чемодан. – А вы, я вижу, весь двор свой обновляете? И ворота новые и заборы. – На колодец тоже указываю, где вместо деревянного сруба цементный круг стоит.
– Э-э, Максим, – смеется старый Мусий, – и вправду ты давно в селе не был, раз такое спрашиваешь. Всем колхозом решили, чтобы село в порядок привести. Вот и приводим.
Оглядываюсь вокруг. Точно: село вроде новую рубашку надело.
– Ты на свою хату погляди, – предлагает Мусий. – Иди сюда, здесь виднее.
Подхожу к Мусию и за садом вижу свою хату. Но в первую минуту никак не могу понять, что с ней случилось. Не та хата! Ни соломенной крыши, ни зубчатой стрехи. Вот так батька! Нарочно не писал, что хату железом покрыл. Пусть, мол, Максим ахнет от удовольствия.
– Да-а, – покачал я головой.
– Вот тебе и «да», – трясет бороденкой дед Мусий. – А Иван Твердохлеб вон какие палаты вымахал! Посмотри… Правда, женится хлопец. Треба, чтоб было куда молодую жинку привести.
По всем нервам стегануло меня упоминание о Твердохлебе. Схватил я чемодан и ходу. Но Мусий за рукав мундира поймал. Поймал и допрашивает:
– Не спеши, Максим. Скажи, погоны такие, как у тебя на плечах, продаются где-нибудь?..
– А как же. Продаются, – отвечаю.
– По документу чи свободно?
– Свободно.
Чувствую, что начинаю злиться. Но виду нельзя подать. Старый же человек со мной разговаривает.
– Так-так, свободно значит?
– Да свободно ж! – повторяю ему. – Можете и вы себе купить – хоть генеральские!
Засмеялся дед Мусий ехидненько и уже вдогонку мне колючий вопрос задает:
– А у тебя что, на генеральские грошей не хватило?.. Хе-хе-хе…
Махнул я рукой и зашагал быстрее. Не верит дед Мусий, что из недавнего ветрогона, от которого «все село плакало», сделали в армии человека. Ну и пусть. Поверит!
А дома уже дожидаются Максима. Тетка Явдоха раньше нас добралась к Яблонивке (ясное дело – на машине!) и по всему селу раззвонила, что с вокзала идут Степан да Максим.
На пороге хаты стоит мать и слезы утирает, а отец спешит навстречу.
Обнялись, почеломкались.
– Ну, покажись, який ты став, – говорит отец и по плечам меня хлопает. Широкий, мол.
…Одним словом, приехал я домой. А в хате на столе уже всякая всячина стоит (и когда только успела мать наготовить?). Отец наливает в чарки сливянку, мать придвигает ко мне поближе тарелки с яичницей, салом, колбасой домашней, с капустой, с жареным мясом со сливами. Тут же соленые огурцы, квашеные помидоры, яблоки свежие. Стол даже потрескивает, так нагрузили его.