– Как-то странно ты считаешь.
– Ничего странного. Три с половиной за Кинки, и еще три с половиной – за коварную принцессу.
– На него мне наплевать. Я хочу только…
– Придется тебе угостить меня выпивкой. Не очень-то Мне хочется рыскать по городу в поисках каких-то придурков. Хоть я и вернулся, но отпуск у меня еще не закончился. Хотелось бы застать конец футбольного сезона, пробежаться по магазинам… Все-таки устаешь от этого восточного образа…
– Ладно, Коуди. Получишь ты три с половиной «штуки» за душу и бутылку в придачу. Для тебя это карманные деньги.
– Все-таки это самый коварный клоун, которого только носит Земля, – выпаливает Коуди.
– Ты о ком? – недоумеваю я.
– Джимми Прайс, будь он неладен.
Мы практически уже касаемся носами и переходим на шепот. Внезапно Коуди становится очень серьезным.
– Я возьмусь за это дело и выложусь по полной. Но сделаю это для тебя. И никаких разговоров с Прайсом. Я буду стараться лишь из уважения к тебе.
– Спасибо. Буду очень признателен.
– Ты ведь часто выручал меня с деньгами.
– Вот фотографии, полезная информация.
Я передаю через стол конверт и сразу же чувствую облегчение.
– Поосторожнее с Прайсом. Не хочу, чтобы ты оказался в неприятном положении, – предупреждает Коуди.
– Да я и сам это уже понял.
– Будь очень внимателен. А что, Джин все еще с Прайсом?
– Он вроде его правой руки. Ему нравится старик. Джин ему предан.
– Преданность всегда восхищала меня в людях. Но она может сыграть злую шутку. Ты просто перестаешь воспринимать факты.
– Совершенно справедливо.
– Я знал Джина, когда был еще ребенком. Бегал для него к букмекеру и ставил на фаворитов, пока он попивал пиво в «Старом белом медведе». Если Джин выигрывал, выигрыш забирал сам, но никогда не забывал отслюнить мне пятерку. В те времена я мог позволить себе купить пару ботинок.
– Даже сдача до сих пор осталась на шикарный обед и пару фотографий.
– Не глумись. Преданность Джина славится еще со времен режима старика Дьюи. Он подобрал Джина, когда тот был в полной заднице. Парня постоянно закрывали за пьяные драки. Женушка его забрала детей и вернулась в Ирландию, в родной Донегол, оставив Джина подыхать под забором.
– Сколько у него детей?
– Трое. И все дочери.
– В голове не укладывается: Джин – и вдруг семьянин.
– Очевидно, так же подумала и его жена, поэтому-то и сбежала на родину.
– Но он ведь никогда не говорил, что имеет детей.
– Да он вообще мало говорит. Это какая-то закрытая книга. В общем, судьба Джина складывалась не так, как у его сотоварищей, живущих случайной работой. Те, заработав лишний шиллинг, отсылали его домой, и вместе с деньгами пропивали свои жизни в какой-нибудь занюханной забегаловке.