Мне очень хотелось проститься с нею по-настоящему, но я не знала, как это сделать, чтобы не вызывать подозрения. Я просто взяла ключ и стала не спеша тушить свечи.
Подошел дядя Леша.
– Ты готова?
– Да.
– Ну, оставайся с Богом, – он протянул мне руку, и пришлось мне пожать ее. – Ты сейчас особенно не высовывайся: сестры будут думать, что ты села в мобиль к матушке, а матушка – что ты едешь в джипе. Потом я начну перевозить их группами от одного укромного места до другого, так что вся обитель вместе соберется только у матери Ольги. Ну там уж придется мне каяться игуменье! А в дороге никто твоей пропажи и не заметит, не до тебя будет.
– Понятно…
– Не скучай тут одна. В гараже я оставил удочки, так что можешь рыбку ловить. Жить тебе лучше в нашей квартире, она теплая, да и Лара там кой-чего тебе приготовила. Так помни – через две недели я за тобой приеду. Держись, Санька! – он хлопнул меня по плечу и пошел к дверям. Я потушила последние свечи и тихонько вышла из храма. Я встала под стеной в тени высокого самшитового куста, чтобы меня не видно было со стороны машин стоявших у ворот.
Через несколько минут обе машины выехали за ворога, и я осталась в обители одна. Страха не было – только грусть. Но где-то в уголке сознания мышонком затаилась мысль о том, что в парке могут быть чужие – подстерегли же они сестру Леониду. Разноцветные окна-витражи церкви сейчас были темны, но в доме-башне все окна теплились мягким светом; похоже, что в каждой келье была оставлена зажженная свеча перед киотом. Ночь уже подходила к концу, небо начало светлеть на востоке. Я зевнула, потянулась и отправилась спать в домик для паломников.
Утром птицы едва добудились меня. Я с трудом разлепила глаза, сначала даже не вспомнив, что осталась в обители одна. Стала одеваться, гадая, пришли уже сестры со службы или нет и скоро ли зазвонят на завтрак, и только тут вспомнила ночные события. Я вышла из своего домика на монастырский двор. Меня встретили радостным мяуканьем все наши кошки. Они кругами ходили вокруг меня, терлись о мои ноги и требовали еды.
– Знаете что, мои дорогие? – строго сказала я им. – Вы переходите на самообеспечение: придется ловить мышей и птиц, если не хотите умереть с голоду.
Кошки повертелись возле меня, подумали и разошлись. Я вспомнила, что по утрам меня будили не только птицы, но и колокольный звон, и пошла звонить в колокол. Минут пятнадцать я дергала за веревку колокола, разгоняя звоном и сон, и тревогу. Получилось. Но в саду было еще прохладно, а веревка намокла от ночной росы, да и звонить оказалось не так легко и просто, как это выглядело со стороны, когда за веревку дергала сестра Дарья. Отзвонив, я пошла на кухню, чтобы согреться и приготовить себе завтрак.